Марианна Вехова. О. Александр нас выпрямил. Проницал в человеке его возможности, раскручивая его талант.
Габриэль Голицына знала его в быту. Отец о ее рисунках: «Этих двух видов ежиков я не знаю совершенно». Купил ей диванчик и 9 книжных полок (однажды она сказала, что любит цифру 9).
Никита Струве. Убийство о. Александра и события 19–21 августа взаимосвязаны. Там было и прославление о. Александра. Надо начать говорить уже не о его гибели, а о его прославлении.
«Ощущаю посмертный рост о. Александра. Его апостольский подвиг получил печать истинности» (эта печать — его мученическая смерть). Войдет в историю Русской Православной Церкви не только как один из великих ее просветителей, миссионеров, но и в первоапостольском смысле. Мученическая кончина о. Александра возвращает нас к первоапостольским временам. В этом смысле его слава беспримерна.
Он творил свой апостольский подвиг в неимоверно тяжелых условиях. Мы согревались от его лучей и получали необычайный духовный импульс.
О. Александр глубоко укоренен в чистой православной традиции — оптинской, исповеднической. Благодаря этому не переставал мыслить Церковь во вселенском масштабе. Поэтому он парадигматичен для возрождающейся православной Церкви в России. Вышел на широкий вселенский простор.
О. Александра упрекают в чрезмерной открытости, в чрезмерном экуменизме. Некоторые провозглашают, что экуменизм — это ересь, но ересь — само это провозглашение. Долг каждого православного — стремиться уйти от разъединения христиан, страдать от этого. У о. Александра есть это страдание. Полагают, что католичество и православие — два легких, которыми должен дышать человек. На деле — это два близнеца, которые разошлись и у которых не может не быть жгучего страдания из‑за этой разделенности».
Цельностьинезаменимостьо. Александра. «Чрезмерная» открытость его — пример и живительный источник. Из его письма в Иерусалим: «История Церкви только начинается». Может быть, в этом ключ к жизненности о. Александра.
Владимир Файнберг. О. Александр был сделан из того же материала, что библейские пророки и евангельские апостолы. Глаза веселые, а на самом деле — грустные. Самый свободный и самый бесстрашный человек. Общался с разными людьми, непостижимым образом оставаясь самим собой. Подтягивал всех на свой уровень.
Не ограничивался культуртрегерством. Он видел жизнь глазами Христа. Если не переймем это зрение, не станем настоящими христианами — грош нам цена.
