От этой мысли становится зябко, и я обращаюсь к отцу: «Там я буду — кем?» И слышу голос, теплый, ободряющий, и чувствую улыбку: «Собой. Только собой».
«…От мысленного волка звероуловлен буду» (молитва св. Иоанна Златоуста). Сказано гениально. Только великий поэт мог родить такую метафору. И главное, когда слушаешь, кажется, что это не моление (пронеси чашу сию!), а утверждение: буду звероуловлен, буду! никуда мне не деться!
Такие здесь глубины разверзаются, такие бездны, и всё это пережито, прочувствовано, всё испытано на личном опыте.
Был ли «звероуловлен» отец?.. Не знаю. Не думаю. Наверное, не был, а если был (у великих праведников великие искушения), то выскользнул из этих лап — звериные объятия разжались. Потому что он из святых, «от века Тебе благоугодивших».
Мысленный волк вынужден был искать другую жертву.
Уже появились воспоминатели, выдавшие на–гора сочинения, которые можно было бы объединить под шапкой: «Я и отец Александр». Или: «Я в жизни отца Александра». Чего и следовало ожидать. Ни целомудрия, ни такта, ни чувства меры.
Это как раз тот эгоцентризм, та зацикленность на себе, та самость, которые отец искоренял в нас годами. Ан нет, жив курилка.
Единственно допустимая тональность воспоминаний — «Отец Александр в моей жизни». Помнить, кто он, сознавать счастье, которое было даровано нам на краткое время (и на всю оставшуюся жизнь). Помнить о своем недостоинстве.
Говорить о том, что мы были вровень с ним, — все равно как если бы кто‑нибудь из апостолов сказал, что Христос действует под его влиянием.
О. Александр: глубоко продуманная, глубоко пережитая мысль. И мысль именно религиозная.
Я всё думаю: чего не хватает нашей Церкви? И вот к чему прихожу: почти всегда, почти везде — в ней нет Христа. Хотя поминают Его — бессчетно. Нет Христа — значит нет любви.
А в Новой Деревне Он был. Отец Александр явил Его нам. И всегда дух Христов витал в этом убогом храме.
Исторический грех РПЦ не изжит, не преодолен — он длится. Потому‑то болезнь духа за церковной оградой приняла такой затяжной, такой мучительный характер.
Отец Александр утверждал не только абсолютную ценность трансцендентной Истины, но и высочайшую ценность мира дольнего, из которого душа призвана унести в вечность всё лучшее. И, парадоксальным образом, это лучшее — проросшие в мире (проросшие в душе) семена Царства Божия. Этот мир соединяет в себе черты ада, чистилища и рая. Душа сама выбирает (вбирает) то, что ей более сродно.
