* * *
Сделав глубокий вдох, я толкнула двойную дверь длинного коридора, отделявшего роддом от гинекологического сектора 77-го отделения, женского отделения и Чистилища.
Стоя в пустынном коридоре, с головой, полной всех этих мыслей, с сумкой через плечо, с халатом, перекинутом через руку, я покачала головой и вздохнула от ярости и разочарования. То, чем занимаются в этом учреждении, — полная противоположность моим интересам и тому, что я делала до настоящего времени. Прийти сюда не было моим решением. Меня толкнули на это обстоятельства.
Я посмотрела на часы. Здесь мое опоздание никому не будет стоить жизни — в отличие от блока. Можно пойти попить кофе с подружками — там, наверху… Наконец я сделала глубокий вдох и сказала себе, что нужно идти. Я подняла воротничок, чтобы не возникло двусмысленности: я — интерн, а не какой-нибудь прыщавый недотепа экстерн. Я подняла голову как можно выше и пошла по коридору, пытаясь за сорок пять секунд, отделявших меня от двери, вспомнить все, что я знала о психологии цикла, об овуляции, месячных, обо всех этих проклятых женских делах, на которые мне на самом деле было плевать, но о которых мне предстояло вдосталь наслушаться. Черт!
В конце коридора я увидела двустворчатую стеклянную дверь. На пластиковый пол падал треугольный луч света. Сквозь одну из прозрачных створок я увидела загадочный силуэт и остановилась.
Потому что мне вдруг стало страшно.
Страшно, что я не знаю и не умею. Страшно, что не смогу. Не смогу сделать все так, как нужно.
Страшно, что оплошаю.
Что окажусь не на высоте.
За последние годы я узнала ужасно много нового, а теперь вдруг поняла, что не уверена, что что-то из этого осталось в моей памяти. Вспомню ли я? Поможет ли мне это хоть в чем-нибудь?
Я стояла и смотрела на дверь, и, когда причудливый силуэт зашевелился, ко мне вдруг вернулись все мои знания, как озарение, как вспышка.
Я открыла дверь и вошла.
