— Делай все сама, — сказал Ланс (Да, ты этим воспользуешься, чтобы удрать, и заканчивать придется мне, закрывать не так почетно, и хирург, лучший из лучших, заставляет этим заниматься мелких сошек), но он оставался здесь, на поле боя (чтобы убедиться, что я не испорчу его работу), и удовлетворенно мычал:
— Ты аккуратно работаешь.
— Чтобы держалось так же крепко, как и прежде, — сказала я.
— Зачем? Скорее всего, она возьмется за это снова. Ты ее рожу видела?
— Неважно. Если я оставлю в ней дыру, она будет страдать, а я думаю, что у нее и без того поводов достаточно.
Он расхохотался, и я поняла, что он меня проверял, старая хитрая мартышка.
— Франц прав. Где-то глубоко в тебе еще есть чувства. Надежда еще есть.
Он заговорщицки взглянул на анестезиолога и другую медсестру.
Что ж, придется убить еще троих. Но под маской я не смогла сдержаться и улыбнулась.
В то утро я вышла раньше, и у меня на это была веская причина: я не хотела оставаться в квартире, рискуя заполучить очередную семейную сцену от моей жены. По дороге в больницу я не торопилась, установила автопилот, чтобы попытаться разобраться в своей ситуации — не сделала ли я глупость, согласившись на ребенка? Может, стоило попросить ее подумать еще немного, в конце концов, я ведь ничего не подписывала, и тут передо мной остановился автобус. Вместо того чтобы объехать его, как я всегда это делала, я стала терпеливо ждать, пока он избавится от своего человеческого груза, и увидела, как из автобуса вышел человек, которого я ожидала здесь встретить в последнюю очередь.
Когда поток машин тронулся с места, я догнала ее, опустила стекло и крикнула:
— Джинн!
Она обернулась, лицо у нее было мрачное, но, увидев меня, она просветлела, подошла к машине и наклонилась к окну:
— Ты в больницу?
— Да, подвезти?
— Отлично!
Она села, объяснила, что ее машина сломалась, ее бывший даже не потрудился зарядить аккумулятор перед тем, как она его выгнала. Я ненавязчиво спросила, почему они расстались, честно говоря, меня это удивило, потому что, насколько я помню, они были вместе уже три года. Я сказала:
— Может быть, это временно…
Она ответила:
— Нет, все в прошлом, я сыта по горло его претензиями, привычками, причудами, планами на ближайшее, среднее и далекое будущее, наши мнения во всем расходились, так зачем было терпеть его еще дольше? И потом, по вечерам я старалась лечь спать незаметно, потому что мне все меньше хотелось, чтобы он ко мне прикасался.
