Его глаза, полные грусти.
И наши – горящие каждый раз, когда Миша нам поет.
Он уместен даже сейчас, во времена, когда необыкновенно популярна тема узости анального сфинктера.
От любой его мелодии сердце бьется, а от воспоминания о его внезапной смерти темнеет в глазах.
Он был весь – бунт против квантовой физики, поскольку жил сердцем.
Он пришел в этот мир любить, но, покидая его, не чувствовал себя любимым, хотя сам продолжал любить.
Я в то утро позвонил Павлиашвили, плача, сказал ему, что УБИЛИ великого певца беспримесной любви, которого, ко всему, до убийства сначала откровенно саботировали.
Потом я, плача, стал обзванивать всех и орать: «Поднимайся, заспанная ржа! Мишку убили!»
Как будто взлетел над поверхностью Земли – и шмякнулся оземь.
Его жизнь – фильм без жанра, над жанрами, вне их. Тут тебе и фантастика, и автобиография, и драма, и мело-, и комедь, жестокая местами.
Он был нашим спасением от занудства однообразных дней. Даже признавая, что о МД все после смерти написали лишь в силу стадного инстинкта, потому что последние лет пятнадцать нам дела не было до него, мы должны договориться, что его кончина – дурной сон.
...
Его потустороннее совершенство, легкое напряжение даже в экспозициях, нелегкое напряжение в киношках, которые он попутно снимал, его полуулыбка, – все говорило о том, что он человек очень специального ума. От всего его облика исходило спокойное знание того, что он Особенный.
Но иногда от его облика исходило изнурение. Так бывает с революционерами, так бывает с неуклюжими детьми, за секунду, в зависимости от тона с ними, меняющими собственный тон.
Иногда было очевидно, что он подвергается паническим атакам перед выходом даже не на сцену, – в люди.
Он одновременно казался существом образцовой жизнерадостности и существом образцовой депрессивности; оба эти существа тосковали по Абсолюту.
Они слились в одно, завладели Абсолютом – и отлетело Существо.
Абсолютное Существо.
Рыбак не хочет быть звездой, Бегбедер хочет кокаина, Винокур хочет защитить Дубовицкую
Александру Рыбаку осточертело быть звездой, он хочет выйти из строя, он хочет быть просто музыкантом; его возмущает, что люди, приглашая его, хотят слышать одни и те же пять песен. А он вообще-то классический скрипач, призванный сеять вечное. Он готов к созданию семьи, его избранница норвежская барышня, и у него на счет отношений строгие представления. Он покинул один из украинских проектов, ибо не хотел быть марионеткой (наверное, попросили спеть живьем).
