Эпоха и Я | страница 70

Ю. Ш. А. был для меня крупнейшим источником познания жизни. Мы обменивались книгами, киношками, я ему дарил Бони Брэкстон, он мне – Рэя Чарльза.

Он своим примером учил меня не поддаваться гнетущему напряжению новых времен с их пороховым грозным привкусом вселенской катастрофы. Я ходил за ним пятнадцать лет и записывал, ну придумал бы любимый мною Гарик Харламов реплику: «Евреям известны две вещи: страдания и отличные китайские рестораны».

До последнего дня мой учитель с легкостью, несообразной летам, доводил все до сверкающего конца, пока мы вокруг него с бесчувственной горячностью транжирили себя.

Мне всегда везло на учителей – в школе, в вузе, в армии. В моем пантеоне требовательных преподавателей на первом месте родители мои, на втором собственно педагоги, на третьем – папа Юра, а сейчас на эту роль претендуют сокрушительно быстро взрослеющие дети мои, у которых я учусь противостоянию энергетическим вихрям с помощью работы, терпения, любви.

Мое сердце, тормозимое годами перегрузок, отвечает на невзгоды учащенностью реакции, галопом, иногда оно опечалено, но даже когда оно кровоточит от страданий, оно живо, потому что высокочастотное сердце у меня.

Такое же – у певца Ираклия Пирцхалава, он свежеиспеченный папа, и у него день Варенья. Он обаятельный малый, умеющий заворачивать любовные истории в красивые вокальные фантики и очень старающийся делать это честно.

Мне нравится, что в моем соплеменнике минимум цинизма, что он не любит матерные частушки, а любит полифонию и поэзию, пыль, превращающую в блеск (прочитайте или перечитайте Шота Руставели). Мне нравится, что он молниеносно остроумен – и до такой степени, что при нем я чувствую себя человеком дождя с пластичной психикой.

Его семья, его мама, жена и бурно растущий наследник – концентрированное воплощение всего самого лучшего в грузинском этносе.

Жизнелюбие, отсутствие фрустраций, практичность, миролюбие, улыбчивость, как способ коммуникации.

Даже меня, умеренного мракобеса, он убедил своим примером, что футбол раз в неделю оберегает от провалов, с летами не спасаемых развязным смехом, камуфлирующим комплексы.

Он молодой совсем, но переживает, что еще слишком мало знает, его ум интересуется всем – от Нелли Фуртадо до дзюдо.

Я желаю хорошему парню и впредь сомневаться в себе и, помирив алгебру с гармонией, служить все-таки гармонии.

Я ничего не смыслю в когнитивной психологии, не знаю, как по-эстонски «девушки из высшего общества», но точно могу определить влюбленного человека на расстоянии четырех километров. В любой компании с высоким коэффициентом жизнелюбия у такого человека коэффициент много выше (обыкновенно этот человек – я).