– Сильно ты ее. Всю истыкал. И не дохнет?
Макар молчал. Парень повернулся. Щуплый, тощий, с обострившимися скулами. Лицо такое принципиальное. Макар смертельно боялся таких лиц. Они чокнутые все, с заводом. Однажды, когда ему было лет тринадцать, он в школьном туалете бил одного парня, а тот вставал и шел на него с залитым кровью лицом. Макар снова бил, а тот вставал и опять шел, даже не пытаясь поднять для защиты руки. После десятого раза Макар не выдержал и сбежал, потому что дико страшно, когда на тебя идет такая психованная котлета.
Так вот этот парень был другим, но выражение на лице имел примерно такое же: я кругом прав, а вы все передо мной виноваты, обижаете меня, но я прав. Макара не покидало ощущение, что он его где-то видел. Потом вспомнил: на висевшей в столовой общей фотографии шныров. Хорошая фотография, с рамкой. Кажется, он стоял там вместе с Вовчиком и Оксой. Только тому парню было лет семнадцать, а этот выглядел года на двадцать три. Что-то тут не стыкуется, тогда и Вовчику с Оксой было бы не меньше. Может, не он, а какой-нибудь брат?
– Как ты вошел? – спросил Макар. Ему было непонятно, каким образом парень просочился мимо бабы Вали.
– Ногами. Я, увы, не летаю! – сказал парень и, точно объясняя, что такое ноги, подвигал одной.
– Чего тебе надо? – спросил Макар.
– Я Денис.
– Из ШНыра?
Тот уклончиво шевельнул плечами. В этом была очень точно заложена мысль, что, конечно, он из ШНыра, но в то же время и не совсем.
– Меня послали за твоей пчелой. А она тут сразу на столе лежит… Не ожидал, не ожидал! – произнес он точно с некоторым удивлением, что все оказалось так просто.
– Кто послал? Кавалерия?
Парень усмехнулся, и это яснее ясного объяснило Макару, что за золотыми пчелами посылает не только Кавалерия.
– Зачем тебе моя пчела? У тебя что, своей нет?
Денис качнул головой.
– Сдохла. А ведь я ее не тыкал, как ты. Даже кормить пытался. А ты вон иголкой – и жива!
Макар ощутил, что тот обижен. Почему так несправедливо? Кто-то кормит пчелу медом, покупает ей среди зимы цветы с нектаром, кушай, мол, и не обдряпайся, а она все равно умирает. А другой вон зажигалкой ее всю закоптил, прямо пытки Пиночета, а она ничего! Шевелит себе усиками.
К своей пчеле Макар мог относиться как угодно плохо, но отдавать ее не собирался.
– Чужая тебе не подойдет! – сказал он.
Денис терпеливо кивнул.
– Знаю. Она не мне.
– А кому?
– Неважно. Но, видишь, знали же, что она у тебя окажется. Сказали: пойдешь туда-то – поговоришь с человеком – попросишь пчелу. Культурно попросишь, по-хорошему.
