Представление о незыблемом характере законов природы, вынесенное популяризаторами из естественных наук, получило свое продолжение в представлении о незыблемости законов истории. Всякий, кто усвоил это мировоззрение, вполне мог сделать вывод о том, что желаемое «светлое будущее» — коммунизм как высший общественный строй — наступит с той же объективностью и необходимостью, которые отличают законы природы, а если так, то всякая субъективная активность излишня.
В итоге оказалось, что диалектический и исторический материализм прекрасно легитимируют историческую необходимость советского режима, проводя одну строго детерминистическую линию от возникновения космоса до построения «развитого социализма», но при этом являлся философией социальной пассивности, покорности судьбе, которые не знала ни одна из мировых религий. Апатия перед лицом самодвижущейся Материи и стала духовной причиной краха общества реального социализма.
Все составные части философского учения — и «онтология» как учение о мире, и «гносеология» как учение о познании, и «антропология» как учение о человеке, и философия истории вкупе с социальной философией — в конечном счете, выступают как обоснование определенной этики, т. е. той «практической философии», руководствуясь которой, человек выбирает определенную жизненную стратегию.
Поэтому мы будем исходить из того, что любой философ, — как университетский профессор, так и мудрец, наставляющий жизни посреди повседневной суеты, в конечном счете, стремится повлиять на поведение людей, которые ему внимают. Только человек неискушенный может полагать, что для этого надо излагать определенную этическую концепцию. Ни один человек не желает подчиняться прямому диктату, выполнять чьи-то распоряжения, строить свою жизнь по чьим-то советам. Он, скорее предпочтет самостоятельно совершить ошибочный шаг верному, но сделанному по чужому приказу.
Поэтому наибольшее сопротивление и раздражение у человека вызывает именно этические концепции, предписывающие ему какой то порядок действий в мире, то есть такие, которые воспринимаются как насилие над его разумом. Тонкие психологи и знатоки человеческой натуры, начиная с Сократа, ничего не навязывали своим слушателям, но подвигали их к вполне определенному моральному выбору, который должен был осознаваться как исключительно самостоятельный.
Кто-то из современных представителей психологии коучинга сравнивал Сократа и его собеседника с людьми, которые оказались ночью в лесной чаще. Собеседник идет впереди, а Сократ следует за ним, держа над головой фонарь. Только благодаря этому собеседник и может видеть что-то, но путь он все же выбирает самостоятельно, без подсказки Сократа. В таком случае искусство Сократа заключалось именно в том, чтобы изображать окружающий мир именно таким образом, чтобы его спутнику захотелось выбрать именно ту дорогу, которая нужна Сократу. Свет его фонаря только кажется равномерно распространяющимся во все стороны, на самом деле, философ хитро манипулирует фонарем, высвечивая только то, что он хочет изобразить привлекательным и, наоборот, выставляет «тьмой» и «мраком» то, чего его спутник должен избегнуть.
