Вскипел чайник.
Турусов отодвинул магнитофон на край ящика и вдруг уловил ухом едва заметное шипение, доносившееся из самодельного аппарата. Турусов затаил дыхание и напряг слух в надежде услышать продолжение прерванного монолога инженера-конструктора физической лаборатории Смурова Александра Петровича. Но в возникшей тишине вагона по-прежнему звучало лишь едва различимое шипение.
- Может, он сейчас на запись работает? - мелькнула догадка.
Турусов собрался с мыслями.
- Если вы когда-нибудь услышите меня, Александр Петрович, - он склонился над магнитофоном и произносил слова медленно и четко, - то знайте, что я тоже был сопровождающим груза ТПСБ. Фамилию свою называть не буду. Не потому, что еще не знаю когда и кто станет получателем груза. Я не стремлюсь в историю, я даже еще не уверился окончательно в том, что настоящая объективная история существует, а если она все-таки существует, то чего она принесет больше: вреда или пользы - я не знаю. Без сомнения есть исторические моменты, способные поколебать веру человека в свое правильное и праведное прошлое, а там, где вера в лучшее прошлое ставится под сомнение, переоценке подлежит все, включая отношение к настоящему и будущему. Ведь практически мы строим этажи здания, яму под фундамент которого рыли наши деды, а сам фундамент укладывали отцы. Я не верю, что деды и отцы гнали брак, но нельзя не учитывать и того, что строительные материалы истории у наших поколений были различны, и если не признавать этого, то в один день по, казалось бы, самой безобидной причине, здание даст трещину. И только тогда забегают комиссии, и чиновники будут валить всю вину на тех, кто рыл яму и укладывал фундамент. И выяснится в конце концов, что фундамент строился совсем под другое здание, и что если теперь не снять лишние этажи и тщательно не продумать реконструкцию, то и стены рухнут. Я еще буду на маршруте, буду до тех пор, пока не потеряю веру в полезность своего дела. Но если же утрачу веру... ищите меня в Кенгараксе...
Турусов выпрямил спину и, в глубокой задумчивости глядя на темные кубы ящиков в противоположном углу вагона, тяжело вздохнул.
- Господи, не приведи меня в Кенгаракс! - надрывно прозвучал голос сопровождающего и огненные язычки примуса, продолжавшего гореть и рассеивать тьму, задрожали и заметались как от внезапно налетевшего ветра.
Магнитофон больше не шипел. Когда он замолчал - было неизвестно.
Турусов достал топор, аккуратно вскрыл ящик "ТПСБ-1755", не глядя утрамбовал его содержимое, потом опустил внутрь магнитофон Смурова, а сверху две папки - свое личное достояние. И еще полчаса забивал обухом топора в крышку ящика длинные покладистые гвозди.
