- Чью? - ухмыльнувшись, спросил Турусов. - И от кого?
- Вы меня на дискуссию не вызывайте. Если вас подослали с того края поля, то можете сразу же возвращаться! Ничего в наших магазинах вам не продадут! Не хотите работать - занимайтесь голоданием! Все равно жизнь заставит к станку вернуться!
- А разве кенгараксовцы не хотят работать? - поинтересовался Турусов.
- А кто их возьмет! Они же без прописки, а некоторые даже без паспортов. А это все равно, что бежавший крепостной до отмены крепостного права. Может, на них розыск объявлен, поэтому они там и торчат.
Старик тяжело вздохнул и лицо его помрачнело.
- Не для таких же, как они, я свою кровь проливал! - сказал он с горечью.
- Разве кровь проливают для кого-то? - задумчиво произнес Турусов. За кого-то - это еще куда ни шло.
- Ты меня не пропагандируй! Я твердый и знаю, что говорю, а что делаю.
Они вышли к реке и остановились. Здесь начиналась как бы естественная граница.
- Даугава, - сказал старик и сладко вздохнул.
Турусов посмотрел на лениво плывущие зеленые воды и как-то внутренне успокоился.
- И все-таки поле шире реки, - с сожалением проконстатировал старик.
Турусов попрощался с "пограничником" и направился к высотным домам. Он вышел на какую-то улицу, увидел автобусную остановку и решил уехать отсюда куда-нибудь в центр города, а там видно будет.
После того, как остался он без вагона и без груза, настроение сделалось хронически плохим. Он чувствовал свою ущербность, вину перед каждым прохожим. Турусов так привык к своей должности, к своему грузу, что теперь как бы видел себя со стороны мизерным, жалким человечком, побирушкой на улицах города, бродягой, для которого единственный путь назад в люди - найти свой Кенгаракс и стать равным среди его жителей. Может, так и появились эти кенгараксы, может, и цыгане так собирались в свои таборы? Ведь помнит же он, как собирались на лето в самодеятельные лагеря буддисты, йоги, хиппи со всего Союза, и помнит, как гоняли их, и документы требовали, и были же у них документы, и прописка в них стояла. А у кенгараксовцев ничего нет... И исповедывают они, судя по образу жизни, неискаженную коннретность и вынужденное материальное воздержание. Только, честно говоря, святая благодетельница у них никудышная. Самозванка, одним словом. Может, вернуться в Кенгаракс, рассмотреть, разузнать все? Может, именно там он обретет во второй раз истинную конкретность восприятия жизни? Да ведь он и пошел бы назад с легкостью, только пугало Турусова перепаханное поле. Предчувствовал он, что второй раз ему поля не одолеть.
