И все-таки читающей публике и критике с самого начала было ясно, что они имеют дело с романом научно-фантастическим. Все говорило за это: отдельные детали, общий настрой, сама постановка проблемы да и непогрешимая в таких случаях читательская интуиция.
Конечно, "Штамм "Андромеда" — это научная фантастика. Если говорить точнее, Крайтон дал хрестоматийный пример "романа об экологической катастрофе". "Экологическая катастрофа". Эти-то магические слова и обеспечили успех.
Перед Крайтоном не стояла задача достичь каких-то философских обобщений, не углублялся автор и в нюансы психологии; он писал роман-проблему, роман-идею. Сколько упреков, в большинстве справедливых, получила такая вот "литература идей" от критиков, напрочь отказавших ей в праве называться художественной! Однако в наши дни все заметно усложнилось, и противопоставление "литературы идей" традиционной "литературе людей" может завести в тупик даже самого искушенного критика. Вот, например, героиня этой главы — экология.
Художественная литература всегда занималась человеком, и ее материи — психологические переживания, чувства и эмоции индивидуума — разумеется, были тесно увязаны с окружающим миром природы. До поры до времени этот мир казался неизменным и вечным — чем не "фон", на котором можно было бы разыгрывать человеческие драмы! И вдруг все зашевелилось, пришло в движение а потом и вовсе сорвалось с цепи. По замечанию французского ученого Филиппа Сен-Марка, автора книги "Социализация природы", "тоску сегодня вызывает, как правило, не метафизическая грусть, а плохое санитарное состояние физической среды" (ученый имел в виду фатальное воздействие искореженной природы на организм и психику человека)… Разумеется, все богатство духовного мира человека не следует сводить только к темпам выделения адреналина в кровь. Но задуматься над тем, как мыслившееся неподвижным пришло в движение, а "фон" порой превращается в "действующее лицо", стоит.
Никто не утверждает, что психологическая литература выходит из моды: по-прежнему огромные массы читателей сопереживают книгам, в которых ставится проблема проблем, не решенная и в принципе не решаемая: Он, Она и Некто третий. Но выясняется, что в наш век переживаниями только такого плана духовно сыт не будешь, и современника столь же остро волнуют конфликты совсем иного порядка.
Например, чем не напряженнейший, полный драматизма и психологических коллизий конфликт: человечество против природы. Не герой, не индивидуум — все человечество. Ясно, что при художественной обрисовке такого конфликта многим придется пожертвовать, а кое-что пока еще не по силам художественной литературе — надо искать, думать, пробовать что-то новое. Очевидно, слава Крайтона не переживет и нескольких десятков лет, не говоря уж о какой-либо конкуренции Эсхилу и Шекспиру. И может быть, стоило бы (это не раз предлагали критики) рассматривать "экологическую фантастику" как разновидность научно-художественной, публицистической — какой угодно другой литературы, но только не художественной?
