На более глубоком уровне тайных познаний руна Феху соотносится с божествами из рода ванов — Ньёрдом, Фрейром и Фрейей. Ньёрд связан с богатством непосредственно. Именно к этому богу следует взывать о помощи, если вы попали в затруднительное финансовое положение. А Фрейр и Фрейя — это божества плодородия, покровительствующие домашнему скоту и, в особенности, новорождённым телятам, появляющимся на свет в начале весны.
Фрейя владеет золотым или, по другим версиям, янтарным ожерельем Брисингамен — символом плодородия. И золото, и янтарь — драгоценные материалы. Чтобы получить это ожерелье, Фрейя разделила ложе с четырьмя карликами — олицетворениями четырёх стихий (земли, воздуха, огня и воды) которые при гармоничном взаимодействии порождают изобилие. Одно из прозваний Фрейи — Сюр, «супоросая свинья», ещё один символ плодородия. В наши дни слово «свинья» приобрело оскорбительный оттенок, но в древней традиции Севера свиньи — священные животные. Ездовое животное Фрейра — золотой вепрь Гуллинбурсти. А Фрейе принадлежит боевой кабан по имени Хильдисвин.
На ещё более глубоком уровне руна Феху символизирует творческий огонь, вырывающийся из глубин Муспелльсхейма. Огонь Муспелльсхейма вечносущ в своей творческой ипостаси. А в разрушительной ипостаси тот же огонь предстаёт в день Рагнарёк, последней битвы, когда Сурт и сыны Муспеля истребляют пламенем все миры. Миф о сотворении мира повествует о том, как созидательный огонь оплодотворил первозданные льды и от этого союза родилась исполинская корова Аудумла (ещё одна отсылка к традиционному значению руны — «домашний скот»). Аудумла — это воплощение Богини-Матери: от неё произошли все великаны и асы. Она даёт пищу всему живому, поэтому её изображали со множеством сосцов, молоком из которых питаются и боги, и великаны. Таким образом, в руне Феху выражено по преимуществу женское начало.
С Феху соотносится следующий фрагмент из «Речей Высокого» >[8] (строфы 76–77):
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но смерти не ведает
громкая слава
деяний достойных.
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но знаю одно,
что вечно бессмертно:
умершего слава.
Здесь перед нами предстаёт образ богатства нематериального — богатства как доброго имени, которое остаётся от человека после смерти. В этике древних германцев доброе имя считалось самым драгоценным достоянием, и посмертной славе человека придавалось огромное значение.
