Через час машина ГАЗ-63 с грузом у Бурлы-калы. Издали видим две бредущие по склону фигурки. Несколько волнующих минут — и вздох облегчения: дорога есть. Помешать могут только три небольших порожка. Два из них машина, пожалуй, преодолеет, а один можно объехать. Берега там пологие.
…Последний порог оказался самым неприятным — на крутом повороте и объехать его нельзя. Большая машина, тяжело переваливаясь на неровной поверхности почвы, медленно вползает наверх. С крутого берега, где мы стоим, хорошо видна картина единоборства с природой нашего шофера Алеши Бабичева. А машина подпрыгивает на последней яме (в кузове-фургоне что-то грохочет), затем катится несколько метров по ровному дну и спокойно останавливается. Дальше путь свободен!
Вечером, разгрузив машину, мы на досуге обсуждаем, удачно ли выбрано место для лагеря. По словам выбиравших, площадка над обрывом, где стоят сейчас наши палатки, имеет массу достоинств и ни одного недостатка. «Во-первых, близко к месту работы, — говорят они. — Во-вторых, рядом стоянка машины и запасы воды; в-третьих, площадка возвышенная и нас не затопит (в апреле и мае этим нельзя пренебрегать даже в Кызылкумах);… в-девятых, здесь же очень красиво!»
Место действительно удобное и красивое. Последнее немаловажно — ведь жить нам здесь долго.
Сумерки быстро сменяются темной и звездной южной ночью. В неровном свете костра виден весь наш маленький лагерь — палатки, гора ящиков и мешков. Несмотря на усталость — день был знойным, а поднятые на десятиметровый обрыв полторы тонны груза не легкими, — ужин проходит оживленно: все дорожные злоключения позади.
Расставлены походные кровати, разложены спальные мешки. Через полчаса весь лагерь спит. Завтра с утра — первый из шестидесяти утомительных и внешне однообразных дней работы на древнем памятнике Бурлы 3. Но прежде чем рассказывать о них, мы должны вернуться к последним предвоенным годам, когда работы экспедиции только еще начинались.
1939 год был третьим годом работ Хорезмской экспедиции. За два предшествовавших сезона были открыты и обследованы десятки древних городищ и крепостей. До этого наиболее древние из открытых в Хорезме памятников относились к середине II тысячелетия до н. э. — к бронзовому веку. Но уже тогда на такырах и особенно в небольших котловинах между песчаными грядами вместе со звонкими обломками отлично выделанной керамики и бронзовыми скифскими трехперыми наконечниками стрел изредка попадались обломки мелких кремневых пластиночек с ребристой спинкой и острыми параллельными краями. Иногда находили и небольшие черепки посуды — грубые, плохо обожженные, сплошь покрытые нарезным или штампованным геометрическим орнаментом.
