Газарчи немного подумал и пошел вниз по течению. Так и есть. Ни одна камышина не сломана, но глубокий отпечаток ног в вязком берегу меж камышей остался. Чужак буквально вяз в черном иле. Тяжелый. Судя по ноге, рост не сильно большой, но как говорят о нем нукеры, не толстый. Значит, шел с поклажей. Опять на тот берег уплыл, чтоб вдали от костра спать спокойно? Перейдя на тот берег, следопыт уверенно пошел назад, выше по течению, потому, что сам бы так и поступил. Лошадь паслась на том берегу, и далеко от неё уходить и терять из виду не стоило. Так и есть! Проклятый чужак опять переплыл на ту сторону, и скорее всего, заночевал в тех густых зарослях. Чтоб его комары съели! Это сколько раз из-за него приходится грязь месить в топких зарослях среди камышей с черным вонючим илом. Но следопыт сильно надеялся, что это последний раз сегодня, место ночлега он определил верно. Не мог ошибиться. И так и оказалось. Но к большому удивлению Газарчи к месту ночлега привели еще одни следы. И принадлежали они либо маленькому человеку (ребенку), либо женщине. О! Тенгри! Кто из женщин мог опуститься до такого, чтобы потеряв стыд и совесть прийти к врагу???!!! Газарчи прошел немного по маленькому следу, и определил, что тот идет вдоль берега со стороны стойбища Батпака. Кхм… Сообщник? Или кто-то из беглецов, уцелевших в кровавой резне? И что с ним? Размышляя, следопыт вернулся к месту ночлега. Смятый камыш, уложенный в стог. Если чужак выследил и убил беглеца, должна быть кровь. Но никакой крови не было. Были косточки от гуся, которого съели. И спали явно двое. Значит все-таки сообщник. Выйдя из зарослей, Газарчи убедился, что следы разошлись. Конские копыта уходили вглубь в степь, а маленькие ноги пошли влево. Следопыт призадумался, и хотя его очень интересовали маленькие следы, но целью был чужак, страшный убийца, вырезавший всех в ауле Батпака. И его нужно было настигнуть и покарать в первую очередь, а маленькими следами можно будет заняться позже.
С облегчением вскочив на лошадь, следопыт продолжил путь верхом. Ноги уже гудели от пеших прогулок.
- Алга (вперед)! – указал он камчой направление нукерам, и они поскакали.
К вечеру, к вечеру мы его настигнем, подумал следопыт, прикладывая камчой лошадь, он был в этом уверен.
***
Уж не знаю, считайте меня мнительным, впечатлительным, и вообще подверженным всяким суевериям, но открывающаяся передо мной низменность с белесыми пятнами соли, мне совершенно не нравилась. И дело было не в том, что в низменности я виден был любому, вновь прибывшему всаднику, и не потому, что растительность и без того скудная в степи была тут еще жиже. А какое-то вот предчувствие, словно заехал я в царство смерти. Осматриваясь, глаза так и ожидали встретить останки животных и зверей в виде выбеленных под солнцем костей. И мне даже казалось, что какие-то кости таки белели, но подъехав ближе, я каждый раз убеждался, что это лишь камни, выступающие из земли. Странно. Был бы это холм, из которого выпирали горные породы, я бы еще понял. А это наоборот, впадина километров на пять в диаметре. И заканчивался край этой впадины зарослями камыша. Речушка какая-то, не иначе. По моим расчетам, и показаниям навигатора, где-то на берегу этой речушки сигнал и был зафиксирован этой ночью. Но чем ближе я подъезжал к искомому месту, тем тревожней становилось на душе.
