– Как-то рано ты о смерти стал думать, – Коля рассмеялся, вновь наполняя рюмки.
– Я не о смерти, я о жизни…
– Давай тогда верить в Бога, в загробную жизнь. Это тебя больше устраивает?
– А иногда мне начинает казаться, что так оно и есть, только объяснить я этого не могу. Вот, утром просыпаешься и кажется, что был где-то там… Этого нельзя вспомнить, нельзя осмыслить, но ощущение остается.
– Не, – Коля покачал головой, – я такого не понимаю и не чувствую. Может, молодой еще – не дорос, так сказать. А, может, просто глупый, но мне моя жизнь нравится, какая есть. А если что-то в ней не устраивает, я ее меняю – как сейчас, например, взял и сменил работу… Давай выпьем.
– …Вам что-нибудь еще принести, а то у нас кухня закрывается, – официантка неожиданно прервала их беседу.
– Нет, спасибо.
– Посчитайте нас, – сказал Коля.
– Двадцать три рубля сорок копеек, – отчеканила женщина, не задумываясь.
Оба полезли за кошельками, но Коля успел первым.
– Убери. Я заплачу. Я ж сказал, ставлю за первую командировку, – он извлек аккуратно свернутую в маленький квадратик бумажку. Развернул, разгладил на ладони и она приобрела облик «четвертного», с которого сурово смотрел фиолетовый Ильич, – прошу. Сдачи не надо, – он протянул купюру официантке.
Та посмотрела на него каким-то странным взглядом, но деньги взяла. Едва она отошла, Валера схватил Колю за руку.
– Откуда она у тебя?! Ты совсем дебил, что ли?!..
– Почему? – опешил Коля, – это мои деньги…
– Это Васины деньги! Ты за чаем бегал, а не за сигаретами!
– С чего ты взял?.. – Коля растерялся окончательно. Он ведь твердо знал, что «деньги не должны пахнуть», и на тебе…
– С того взял, что так сворачивают деньги только на зоне! Прятать удобнее! Бабы знаешь куда их засовывают?..
– Чего, правда?..
– Нет, шучу! Я ж говорил – без глупостей! Идем отсюда!
Гардеробщик, наверное, так и не понял, почему гости уходят такими недовольными, и подав им куртки, поспешил скрыться за вешалкой.
– Валер, но ведь ничего не будет, правда? – жалобно спросил Коля, когда они уже оказались на улице. Валера, быстро шагавший впереди по узкой дорожке, промолчал, – я не думал, что деньги так сворачивают только на зонах; я думал, это просто… Когда мы там, под прессом сидели, он мне о своей жизни рассказывал. Мне его так жалко стало. Представляешь, он какого-то пьяного на машине сбил и получил десять лет. Разве это справедливо?
– Кто, он? – Валера остановился и развернулся так резко, что Коля с ходу ткнулся в него, – я ж тебя предупреждал, что их нельзя слушать! На машине, говоришь, сбил? А я тебе скажу, что они с подельником вырезали семью, чтоб обчистить квартиру, и от «вышки» его спасло только то, что это первая «ходка». И дали ему не десять, а пятнадцать – мне опера сказали.
