У входа в цветник Фарука ждало разочарование. Видимо, этим прекрасным утром ему следовало подняться еще раньше. Кто-то уже находился в его прибежище. В такие моменты он боялся, что все-таки унаследовал от дядюшки его темперамент, поскольку ему хотелось зарычать от ярости и потребовать снять голову с плеч незадачливого нарушителя его покоя.
Но когда Фарук понял, кто перед ним, он торопливо прикрыл лицо, надеясь выскользнуть из цветника, пока его не заметили.
— Ах, ваше величество, это вы? — услышал он. — Зачем торопиться? Почему бы вам не войти и не побыть здесь немного?
Фарук остановился, почувствовав бессовестную радость в этом голосе. Он предпочел бы столкнуться лицом к лицу с бандой мародеров, перелезших через стены, окружавшие дверец, с кинжалами, зажатыми в зубах, чем провести хотя бы минуту в компании мисс Пенелопы Монморанси.
Он и сам не мог бы сказать, что именно его раздражало в компаньонке Кларинды. Должно быть, дело в том, как она смотрела на него своими честными голубыми глазами, казавшимися огромными за толстыми линзами очков.
Разумеется, Фарук умел удовлетворять женские желания. Он рано понял, что большинству женщин достаточно красивых слов, дорогих украшений под цвет их глаз или обещания еще одной ночи в его постели.
Проблема с мисс Монморанси заключалась в том, что Фарук не понимал, чего она от него хочет, и, не зная, что может ей дать, он чувствовал себя беспомощным. Это состояние Фарук ненавидел: в Итоне он провел немало бессонных ночей, чувствуя себя абсолютно уязвимым, отданным на волю итонских хулиганов.
Фарук медленно развернулся, обычная приветливая улыбка на его лице погасла. Ответить на ее предложение он мог лишь коротким кивком.
— Мисс Монморанси!
Ничуть не смущенная его равнодушием, мисс Монморанси весело похлопала ладонью по свободному месту на каменной скамье рядом с собой.
— Не хотите присоединиться ко мне? Сегодня такое чудесное утро! Я просто обожаю дышать свежим воздухом по утрам, пока не началось дневное пекло. Я только вчера обнаружила этот уголок сада и теперь искренне верю в то, что он станет для меня самым любимым на свете!
«Чудесно!» — промелькнуло в голове у Фарука. Он сердито наблюдал за тем, как ветер играет с персиковыми кудряшками, выбившимися из пучка у нее на макушке. Несмотря на то что Пенелопу облачили, кажется, в дюжину слоев полупрозрачного шелка, она все равно походила на пышную английскую розу, которая неожиданно расцвела посреди пустыни.
