Давным–давно я слышала много разного про Сорок Вторую — упоительную улицу наслаждений. Меня всегда привлекало хоть взглянуть, как и где веселятся и развлекаются девочки, убежавшие от одиночества брачной любви, неокольцованные; всё время в коллективе — завидовала в глубине, что они кружатся и веселятся в центре событий — под покровительством святой Магдалины.
Вино и мужчины — Моя атмосфера!
Я дочь камергера, Я Летучая мышь!
Гетеры! Гейши! Полаки! Сама Мессалина!
Гляжу, девочки стоят около стен, как говорят «на панели», в коротких юбках, едва заметных, и в длинных сапогах — нравится мне их униформа!
В древнем Риме, при Тиберии, лупанари (такое название было у свободных женщин) обязаны были носить жёлтые платья и красную обувь; и не имели права надевать украшения! (Какое жестокое наказание!)
Смотрю на лица предлагающих негу и упоения девочек с 42–й улицы — весёлости не замечаю, и радостью лица не светятся; от глаз идут стрелы пронзительного безразличия, по крайней мере на меня. Вокруг снуют какие‑то малохольные мужчи–ны с несчастным выражением глаз и опущенными ртами, совсем не похожие на сексуальных магнатов, а похожие на кроликов, с жаром тайных желаний. Пахнет холодными духами, смешанными с носящей–ся в воздухе нательной пудрой, вместе с запахом сладковатого сена, — знатоки сказали — марихуаны.
Кругом валяется мусор вперемешку с игривонеприличными картинками, которые один мужик разложил для продажи… Рядом другой строго по-деловому раздаёт приглашения на умопомрачительное веселье — вместе с белобрысым, безудержно кричащим и предупреждающим:
— «Это грех! Это грех! Не ходите туда! Пути выбирайте другие! Беспутные! Это грех!» — Видно, — представитель комиссии целомудрия.
Мне захотелось за двадцать пять центов посмотреть кадры фильма для желающих навёрстывать упущенное. И пока я навёрстывала, рассматривая эти мелькания, раздосадованная, что мне попался фильм без избранных наслаждений с любимыми, откуда ни возьмись подъехали две полицейские машины, и некоторых девочек стали хватать и запихивать в эти полосатые машины, как будто они какие‑то насильники или убийцы.
Маршал Генриха II, Строуди, приказал утопить шестьсот проституток, следующих за его войском, в Луаре…
А оставшиеся скрылись, как летучие мыши, и… унесли мою зависть, — уж лучше носить украшения!
Я всегда подозревала, что женщины элегантнее мужчин.
Остались веселиться только одни огни, подмигивая, заигрывая, заманивая, зазывая всеми цветами и ритмами…
