В Сочельник у Филис рождественский обед был традиционным, состоявшим из громадной индюшки с медалями и кружевами на лапах, сидевшей в печке с самого раннего утра. К индюшке подавался кисло–красный соус из каких-то ягод и — чудовищное количество сладостей детского вкуса: чёрно–зелёных тортов, фиолетовых кексов, серо–буро–малиновых лепёшек, печений. Ядовитость раскраски американских кондитерских тортов, бросившаяся мне в глаза, оказалась, по словам матери Филис, совсем не опасная:
— Они лёгкие, не такие, как европейские, и вкушение их так не беспокоит, как кажется.
Пока дети расхватывали сладости, я разговаривала с отцом Филис — банкиром из Нью–Йорка, приехавшим на праздник. Увидев первый раз людей из Советского Союза, он спросил:
— Есть ли в Советском Союзе банки?
— Есть один банк, который я видела перед отъездом.
— А где люди хранят свои деньги?
— В сберегательной кассе.
— А какой процент–интерес платит эта «касса»?
— Кажется, два или три процента.
— Так мало?! Куда ещё можно вложить деньги?
— В чулок.
— Это же «связанные деньги»!
— У нас всё связано в единую цепь, единым звеном.
— И у вас нет чеков? Нет кредитных карт? Ни Visa, ни Mastercard? Нет? Как же?
…И не услышал он ответа — «как же». Видимо, он никогда не узнает, «как же», потому как…
Потому как Филис прервала нашу беседу, сказав, что время ехать в дом для престарелых — петь рождественские хоралы.
— В России есть рождественские хоралы? — спросил Роберт у Яши.
— В старой России ходили по деревне и пели колядки. Это называлось «колядовать», — ответил Яша, — и собирали в мешки подарки; это описано у Гоголя в «Ночи перед Рождеством». Сейчас ходят ряженые время от времени, но песен никто уже не поёт…
— В Америке популярно петь рождественские хоралы во время Рождества, в магазинах, в школах, в церквях, в домах, на улицах. Самые знаменитые певцы любят их исполнять. Вы не слышали, как Элвис Пресли поёт? В Рождество зажигают камины, свечи, вместе ужинают, вся семья съезжается в эту светлую ночь, — сказал Роберт.
— Мы никогда не слышали.
— Вот сейчас, через минут пятнадцать–двадцать, послушаете наш церковный хор; мы будем петь в доме для престарелых, и давайте скорее поедем, — сказала Филис.
Все с детьми собрались слушать рождественское пение, отправившись куда‑то за город, в Чёрные Горы.
Филис была ярким общественным деятелем города. В чём только она не участвовала! Чем только она не занималась! Красавица, чернобровая, черноокая, хохлушка по матери, она пела в церковном хоре в Пресвитерианской церкви, устраивала детские летние лагеря, собирала пожертвования для перестройки города, раздавала помощь нуждающимся студентам, охраняла природу. Её знал весь город, и она знала всё, что происходит. На параде по случаю «Дня Благодарения» она ехала в открытой машине по главной улице Блаксбурга, приветствуя собравшихся, как сенатор и волшебник, помахивая рукой толпе, её чёрные волосы вместе с её улыбкой развевались по ветру. На параде она представляла «акул империализма»: Филис работала брокером — продавала акции.
