Книга с секретного предприятия клуба «Каравеллы» наполнена была отзывами с различными уровнями речи, с неожиданными применениями слов и выразительностью их — от «бездарной мазни и шарлатанства» до несусветных похвал. Откуда люди брали слова, может, приходили с готовыми текстами?
«… ни деликатность нравственного склада характера, ни правдивость и острота чувства, ни ширина и глубина интеллектуальной проницательности не могут Вас спасти в час испытания… "
К сожалению, нам эту книгу не отдали — её засекретили, наш друг— фотограф её не сфотографировал, а мне удалось запомнить и списать только отдельные отзывы и высказывания, и потому я не могу порадовать публику и себя воспроизведением всех слов и сочетаний слов, всей непридуманности. Где‑то она хранится в тайниках, скрывающих народные тайны. И если эта книга когда‑нибудь появится из секретных запасников, то ещё раз нам придётся удивиться и невозможности, и возможности языка. Какой язык может родиться за закрытыми дверьми? И какой диссонанс в нашем человеческом образе! И как жаль, когда мудрость теряет свою ценность — будто падает в пустоту.
Тишина тревожного напряжения была всё время в воздухе, все разговаривали шёпотом, когда же Ведущая попросила всех занять места и все разместились, кто вдоль колонн, кто на стульях, то в зале стало совсем тихотихо. «Наши» силы, которые Яша подтянул для поддержки, растворились в громадной чуждой толпе и кое–где различались, как инородные вкрапленники в основной массе. Я присела где‑то сзади, впереди меня сидели представители «Главной оппозиции," они выделялись самоуверенным и независимым видом, на их лицах выражалась отчуждённость, — такая хозяйственная, комсомольская деловитость. Мне показали самого Главного, секретаря всего Ждановского округа, видимо, слава темнителя звёзд привлекала его — как желание остаться в названиях районов, университетов, парков, улиц.
Яша начал свое выступление так: «Истоки моего творчества выросли из русского авангарда, поразившего весь мир в начале века… Начиная с импрессионистов, живопись испытала множество бурных, сменявших друг друга преобразований… футуризм, экспрессионизм, абстракционизм… Сменяя кумиров, объекты изображения, живопись старалась осознать, в чём состоит её собственная сущность…»
Зазвучали имена русских художников — Малевич, Филонов, Попова, Крученых, Кандинский, Удальцова, Розанова… Не нравится моим соседям, «впередисидящим», такое начало, оно выпадает из их представлений о буржуазной природе всего нехорошего. Они переглядываются.
