В любви, заключает Ибн Хазм, «похвальнее всего постоянство и воздержание от греха». Он с уважением пишет о молодом жителе Кордовы, который отправился в гости к другу. Последнего не было дома, и его красивая молодая жена начала откровенно заигрывать с гостем. Молодой человек ощутил соблазн, но вспомнил о Всемогущем Аллахе. Сунув палец в огонь лампы, он воскликнул: «О душа моя, стерпи эти муки, ибо что они в сравнении с пламенем ада!» Эти молодые сарацинские дамы, похоже, вели себя столь же непосредственно, как и кельтские и англосаксонские женщины. К другому приятелю Ибн Хазма стала приставать некая бесстыжая красотка, но тот ответил: «Нет! В благодарность за дар Аллаха, подарившего мне возможность соединения с тобой, о моя желаннейшая, я вынужден отвергнуть твою любовь, дабы соблюсти Его заповеди». Клянусь, что такое целомудренное поведение редко встретишь даже в старинных летописях. Что же в таком случае можно сказать о нынешних временах, когда добро уступило место злу?
Влюбленные, если верить рассказам поэтов, следовали одному из двух возможных путей: пути страсти, представленному описаниями оргий — с вином, женщинами и поэзией, «когда соски юных рабынь пронзали наши груди, подобно острым копьям», или добровольного целомудрия — это понятие было позаимствовано у арабского племени Удри через Багдад и Дамаск.
Стихи о любовных пирах не очень оригинальны. Их существуют сотни, и написаны они в стиле Бен Аммара, визиря Му-тамида Севильского>>{27}, который в 1086 году писал: «Как много ночей провел я в наслаждениях в прохладе садов Сильвеса>>{28}, средь женщин с пышными бедрами, округлыми, как барханы, и узкими талиями! Эти блондинки и брюнетки пронзали мое сердце, как сверкающие мечи и темные копья. Сколь много восхитительных ночей провел я у реки с девою, формы браслета которой повторяли изгибы течения! Я проводил время, упиваясь вином ее взглядов, лона и губ...»>>{29}
Как писал Саид ибн Джуди>>{30}, «сладчайшие мгновенья жизни испытываешь, когда звенит чаша с вином; когда после ссоры миришься с возлюбленной; и когда обнимаешься с нею, после чего снова воцаряется мир».
Влюбленные, как известно, непостоянны, и в другом своем стихотворении Ибн Джуди восклицает: «Я врываюсь в круг наслаждений, как обезумевший боевой конь, закусив удила; ни одно желание не оставляю я без внимания... Я стою непоколебимо, когда ангел смерти реет над моей головой в день битвы, но взор ясных глаз способен сбить меня с ног в любой миг»
