Букашки кружились по вольеру, бились о стенки. Подозревал ли кто-то из них, что обречен?
Видел ли кто-нибудь узкую щель между рамой и сеткой? Через неё ведь можно было улететь.
Неуклюжа прыгая на своих длинных лапах я, вместе со всеми, лакомился разлетевшимися по вольеру насекомыми. Неведомым образом осязаемые мною задолго до своего приближения, они ловко захватывались моим вышедшим из под контроля языком. Я ел. Я хотел остановиться, прекратить этот омерзительный процесс, но всё моё существо повиновалось уже иным, неподвластным мне инстинктам.
Нынешнее тело полностью определяло моё поведение. Это был регресс.
Он был уже необратим.
Подобно остальным жабам я сидел сейчас на пузе, довольно вторя всеобщему кваканью, как вдруг почувствовал, что со мной что-то стало происходить. Тело моё резко уменьшалось в размерах, ноги укоротились, по бокам, сквозь отвердевшую кожу прорезалась пара новых ног. Глаза стали огромными, они буквально заполнили собою всё моё лицо. Моё зрение стало настолько острым, что я различал теперь любую, даже самую ничтожную деталь. С удивлением я рассматривал сейчас материал сетки вольера, царапинки на его металлическом каркасе, пылинки в воздухе вокруг…
А тем временем что-то неимоверно громадное, скользкое подбиралось ко мне. Невообразимая зеленая масса накатывалась сверху. Эта живая, пульсирующая глыба готова была раздавить меня, я не выдержал и взмыл ввысь. У меня теперь были крылья. Быстрый старт, неожиданный взлет. Мерзкая зеленая куча, чуть было не придавившая меня, осталась далеко позади. Она оказалось одной из тех самых жаб, которые совсем недавно были моими соседями. Рассекая воздух, я несся вперед. С легкостью прошмыгнув в примеченную ранее щель, я вырвался на свободу. Подо мной осталось душное пространство, вольер, разинувший рот Закхер. Фантастика! Это был мой первый, никем не контролируемый полет. Впервые я сам по себе двигался в воздухе. Свобода! Безрассудный опыт Закхера подарил мне нечто – свободу! Мне казалось, что теперь мне принадлежит весь мир… Никакие запреты, никакие законы больше не имели надо мной власти. В любой момент, взмахнув крыльями, я мог просто улететь. Я мог покинуть то место, где мне не нравилось и направиться туда, где, возможно, обитало счастье. Сев на плечо Закхеру я принялся размышлять. Сейчас я был размером не больше обычной мухи, одной из тех, которых Закхер, заперев в банке, пускал потом на корм, однако мой разум вопреки всему был прежним. Я помнил закон Мелинга, формулу Больмаца и «е = mc2». Все мои знания оставались при мне…
