– Ну вот, – повернулся ко мне Закхер. – По твоему лаю я понимаю, что также как и все собаки, ты начал слышать ультразвук.
Я замолчал. «Да какой там ультразвук!» – хотелось крикнуть сейчас мне. Ничего я не слышу, ничего не улавливаю, я хочу вернуть себе прежнее тело и прежнюю жизнь. Для чего все эти опыты? Для того чтобы знать что способны слышать собаки? Да кому это нужно! Тут же живой человек! А у него лапы, хвост… Как можно думать сейчас о чём-то, кроме того, чтобы вызволить меня из этого тела. Нет, Закхер, ты не прав… Я посмотрел на часы. «14.10»… Я запомню этот момент! Не знаю я, что там слышат собаки, но я не они! Я не позволю пользоваться своим бессловесным состоянием, не разрешаю ставить над собой опыты! Я буду протестовать… «А что, если животные, так же как и я, способны мыслить?…» – пронеслась у меня шальная мысль. И тут я понял, я осознал весь замысел Закхера. Он, несомненно, единственный в мире ученый, кому удалось геномодифицировать уже сформировавшийся многоуровневый организм. Он каким-то чудесным образом заставил человека регрессировать до существа более низкого класса. Сделать это можно было только с одной целью – Закхер хотел изучить поведение определенной группы существ. Так вот зачем этот эксперимент! Закхер знает, что в этом теле нахожусь именно я. Он знает, что я слышу, вижу и самое главное, я абсолютно однозначно понимаю его. Он знает, что я буду подавать ему вполне определенные сигналы. Это то, на что не способны никакие другие собаки. Я знаю, чего добивается от меня профессор, а они нет. Но как он посмел сделать это со мной! Изменить организм человека для того, чтобы изучить поведенческие реакции животного. Я посмотрел на часы. «14.15»… Это тот момент, когда мне захотелось убить Закхера. Впиться бы клыками в его шею, пустить ему кровь… Стоп! Откуда такие мысли? Я же человек! Да что же это такое…
Я сидел, поджав хвост. Мне хотелось понять, новое ли тело диктует желания моему разуму или же разум пока ещё подвластен мне, а Закхер тем временем расставлял передо мной какие-то цветные таблички. То, что они были цветными, подсказывала мне только лишь собственная интуиция и личный опыт, глаза же мои, по-прежнему, не видели никаких цветов.
– Ну вот, – сказал Закхер. – Надеюсь, голубчик, вы уже поняли, что я, пользуясь, так сказать, случаем, хотел бы поизучать вас. Вам нужно собрать вместе таблички одинакового цвета.
Это было проще простого. Он думал, что я не смогу. Тыкаясь мордой в таблички, я принялся выхватывать те из них, которые совпадали друг с другом по тону.
