— Спасите! — кричу я.
Но в глазах Сигрюн нет ни капли жалости.
— Тише! — строго говорит она. — Не беспокой других больных.
Она приставляет коловорот к моему виску и начинает сверлить. Я чувствую странную зудящую боль, но болит вроде бы не там, где она сверлит. Мне вспоминается удивление в глазах быка на арене, которое появляется у него, когда последний удар должен избавить его от страданий, когда в него глубоко входит копье. Я понимаю, что это смерть. Но не моя. Сигрюн добивается чего-то другого.
— Спокойно, — говорит она, а струя крови хлещет ей прямо в лицо. — Фу! — сердится она. Но продолжает сверлить. Еще немного, и она просверлит мой череп насквозь. Я боюсь, что она не остановится. Последнее усилие, и череп просверлен.
— Замечательно. — Она довольна.
Из раны течет кровь. Сигрюн спокойно подходит к раковине, кладет в нее коловорот и смывает с лица кровь. Мне стыдно. Ведь это моя кровь.
Потом она возвращается ко мне с пинцетом в руках.
— Что ты еще собираешься делать? — испуганно спрашиваю я.
— Хочу раз и навсегда удалить их из твоего мозга, — отвечает она.
— Кого их?
— Аню и Марианне, конечно. Они занимают в нем слишком много места.
— Нет! — кричу я. — Не надо! Они мне нужны! Я не могу жить без них!
— Это мы еще посмотрим, — строго говорит она и прикладывает ватный тампон к дырке в моем черепе. Потом вводит в нее пинцет. Я чуть не теряю сознание от боли. Но она что-то вытаскивает из черепа, и я чувствую облегчение во всем теле.
— Смотри! — говорит она с восторгом. — Вот они обе!
Я со страхом смотрю на то, что она держит у меня перед глазами. Аня и Марианне барахтаются, сдавленные пинцетом. Они крохотные, не больше тянучки. Однако я хорошо их вижу. На Ане ее лиловый джемпер и черные брюки, в которых она была, когда я первый раз пришел в дом Скууга. На Марианне белая майка и джинсы, как обычно.
— Останови ее! — кричит Марианне и умоляюще на меня смотрит.
— Типичная старшая сестра, — говорит Сигрюн. — Всегда все решает только она. Не слушай ее.
Аня молчит. Она еще худее, чем была. Лицо у нее белое как бумага.
— Они должны исчезнуть, — решительно заявляет Сигрюн.
Она быстро подходит к раковине. Я не могу пошевелиться. Сижу, привязанный к стулу, и слышу, как они кричат. Их крик похож на писк. Так пищат летучие мыши.
Сигрюн открывает кран с горячей водой.
— Не надо! — кричат они.
— Все кончено, — говорит Сигрюн и бросает их в раковину. — Фу! Они слишком большие, придется протолкнуть их через решетку. — Она закрывает воду и большим пальцем проталкивает их в дырки решетки. Слышится что-то похожее на вздох. И они исчезают. Сигрюн снова пускает горячую воду и оставляет кран открытым, пока она снимает перчатки и тщательно моет руки и лицо.
