— Они его ищут?
— Эйрик говорит, что мы тут, в Норвегии, ничего не можем поделать.
Она кивает. Ей сейчас не до этого происшествия. У нее в голове другое.
— Я хотела тебя поблагодарить.
— Не за что благодарить. Ты все сделала сама.
Из интерната выходит какой-то парень. Я его узнаю. Первые Усики. С миной собственника, свойственной молодым людям, он обнимает Таню. Она не противится.
Во мне что-то ёкает.
Происходит что-то вроде очищения, возможности выбора сокращаются.
Остается только один выбор.
— Курт у нас ударник, — объясняет Таня.
— Прекрасно, — говорю я.
В ту ночь мне снится мама. Снится, что она плачет. Сидит у меня на краю кровати. Я понимаю, что болен. Но меня смущает, что она так огорчена. Ведь умерла она, а не я.
— Мне нужно было о многом поговорить с тобой, — говорит она.
— Можем поговорить сейчас.
— Слишком поздно. У нас была только одна возможность.
— Ты хочешь сказать, что все возможности уже использованы?
— Только не для тебя, мой милый. У тебя они еще есть. Она с любовью гладит меня по голове. Я явственно ощущаю ее руку. Просыпаюсь и сажусь на кровати. Ласка была такой реальной! Откуда у меня эти сны? Кто воссоздал маму так точно, такой настоящей, что я все еще тяну к ней руку?
— Марианне, — шепчу я. — Это была ты?
В один прекрасный день Сигрюн наконец возвращается. Внезапно она появляется в моей комнате. На ней дубленый жакет и джинсы. Она прерывает меня посреди трудной третьей части концерта — сознание отчаяния в побочной теме, неожиданная страстная жажда примирения и объяснения. Она вернулась ко мне, думаю я. Мы обнимаемся, словно уже давно любим друг друга. Однако между нами возникает стеснение, хотя я вижу у нее в глазах слезы.
— Как мне тебя не хватало, — говорю я.
— У тебя найдется что выпить? — спрашивает она.
Я достаю бутылку водки. И два стаканчика для молока. Она больше не делает вид, что не пьет. Словно знает, что Эйрик рассказал мне о ее недостатке.
Мы пьем. Не спеша, но целеустремленно.
Опьянение похоже на выстрел.
— Мне в голову приходили такие странные мысли, — говорит Сигрюн. — Казалось, будто ты — моя семья. Настоящая семья. Будто ты знаешь обо мне то, что я сама пытаюсь забыть.
— Это плохо?
— Нет. Это как сюрприз, спрятанный в подарке.
Я занимался всю неделю. И как мог избегал встреч с Эйриком. В качестве доброго друга он мне не нужен. Я не хочу таким образом получить доступ к Сигрюн. Наконец-то я вижу только ноты. Все оставили меня в покое. Словно поняли, что теперь мне не до них.
