Подползаю к конуре, залезаю внутрь. Спасён! Конура, конечно, попахивает, причём довольно сильно, но это лучше, чем мёрзнуть под кустом. Часа два я здесь точно продержусь, а там видно будет. Когда я слегка отдышался, в голову пришла гневная мысль: почему, чёрт возьми, МАКС не сказала, что в доме есть собака?
Однако поразмыслить на эту тему мне не удалось, потому что в конуру заглянул — кто бы ты подумала? — вислоухий покоритель сердца вашей горничной. Скажи, тебе приходилось когда-нибудь смотреть в глаза собаке? В смысле, совсем близко? Ощущение странное, очень напоминает гипноз. Может быть, конечно, так получилось потому, что раньше Липински… Ладно, не суть.
Смотрю на него и умоляюще шепчу:
— Не выдавай меня! И пожалуйста, не здоровайся со мной. Не сейчас!
— Ты что-то нашёл, Липински? — рокочет Кулхардт своим железным голосом.
— Нёфф.
— Спасибо, — шепчу я. — Ты заслужил того, чтобы хорошенько поздороваться со мной. Дай только на ноги подняться.
Ты понимаешь, МАКС? Сначала он меня выручил с ключами, а потом не выдал своему партнёру. Просто сказал ему: «Нёфф!» — и испарился.
Вдруг в конуре опять стало тихо и темно. Хороший знак! Но я и с места не двигаюсь, так и сижу в своём «ароматном» укрытии, почти не дыша, и ломаю голову: что могли искать в вашем доме Кулхардт и Липински? Откуда Кулхардт знает вашу горничную? Это как-то связано с моими кудахчущими бабушками? В голове не укладывается. Прислушиваюсь, не идёт ли кто по саду, жду, жду и… отключаюсь. Ну точно, после такой катавасии заснуть немудрено. Я уснул, наверное, в два или три часа ночи. Скорее всего, Кулхардт и Липински спокойно ушли из дома, когда кошмар с сигнализацией закончился.
В результате я проснулся уже утром. Разбудил меня женский голос:
— Твой завтрак, ма шери!
Открываю глаза и вижу перед собой руку, протягивающую мне миску с собачьим кормом. Я сперва чуть не заорал, потому что не мог понять, где я нахожусь: может быть, произошла реинкарнация и я стал собакой? Но всё быстро встало на места. Я не шевельнулся и затаил дыхание в надежде, что французская камеристка сейчас встанет и уйдёт. Как бы не так.
— Ти нье хочешь есть? — Она опускается на колени, заглядывает в конуру, и наши взгляды встречаются.
Не мигая мы смотрим друг на друга секунды две. И тут я открываю рот и говорю первое, что мне приходит в голову:
— Я бы предпочёл джем, тосты и дна яйца всмятку.
Ещё одну секунду молчим, и тут она как завопит! Майкл Джексон бы позавидовал. На моё счастье, она вскакивает и убегает прочь, правда, не переставая верещать.
