В словах его не слышалось особой горечи — он, как и подобает людям этого ремесла, безропотно принимал свою долю и словно бы всего лишь перечислял то, что и без него отлично известно всякому отцову сыну. Капитан слегка подался к нему:
— Ты-то почему не возвращаешься на Полуостров? У тебя есть на это право.
— Что я там забыл? — Малакальса погладил сына по черным завиткам. — Сидеть на паперти, выставив напоказ порченную ногу? Христарадничать? Побирушек и без меня пруд пруди.
— Домой бы поехал. Ты ведь из Наварры, так? Из долины Бастан, сколько мне помнится?
— Да, из Альсате. Но опять же — что мне там делать? Если кто из соседей меня еще не забыл, в чем я сильно сомневаюсь, представь, как они будут тыкать в меня пальцами: «Гляди, вон еще один из тех, что поехал за богатством и честью, а вернулся нищим калекой, чтоб клянчить на монастырском подворье даровую миску супа». Здесь, по крайности, нет-нет да и случится набег, и ветеран без помощи, пусть и скудной, не останется. И потом, ты же видел мою супружницу и. — он снова погладил сына по голове и показал на тех, кто стоял у двери, глядя на нас во все глаза, — .этих вот пострелят. Вот переберусь с ними в Испанию — а вдруг, неровен час, Святейшая Инквизиция прицепится, наушников и соглядатаев у нее хватает. Так что уж я лучше здесь. Здесь, по крайней мере, все ясно. Понимаешь?
— Чего ж не понять.
— А кроме того, здесь у меня товарищи. Под стать тебе, Себастьяну и мне самому. Есть с кем поговорить. То к морю спустишься, поглядишь на галеры, то к городским воротам, когда солдаты входят или выходят. То в казарму сходишь — а тебя там угостят, кто еще помнит, поднесут стаканчик. Постоишь на смотру или на разводе караулов, помолишься на полевой мессе. Услышишь: «Под знамя — смирно!» — и как будто сам еще не списан. Это, знаешь ли, хорошо от тоски помогает.
Он поглядел на Копонса, как бы побуждая его подтвердить истинность своих слов, и арагонец коротко кивнул, но промолчал. Малакальса поднес стакан к губам, по которым в этот миг скользнула улыбка. Чтобы так улыбаться, надо иметь в душе немалую отвагу.
— И еще кое-что. — продолжал он. — Не в пример Полуострову, здесь ты, хоть и отставлен, да словно бы недалеко. Словно бы ты — в запасе первой очереди. Понимаешь, о чем я? Порой мавры нагрянут, осадят город, а подкреплений ждать неоткуда. Вот тогда доходит черед и до нас, всех зовут, всем культяпым-увечным место найдется — не на стенах, так в бастионе…
