— Сейчас мне предстоит совершить первую петлю! — крикнул он.
— Удачи, Эрни! — сказала Колин.
Вагончик продолжал пыхтеть, этот звук нарастал и становился все выше, и вот Эрни уже на вершине, а его лицо окружено белыми воздушными облачками. Он выглядел, как херувим с полотен времен Ренессанса. Ну, если конечно, удастся представить себе такого херувимчика, пристегнутого к виниловому сиденью американских горок, на картине кисти Рафаэля.
— Это так весело! — радовался Эрни. — Это…
Пыхтение прекратилось. Камера зафиксировала крупным планом лицо Эрни. Откуда-то послышались крики, улыбка с его лица исчезла и сменилась выражением неописуемого ужаса.
— О господи! — вопил он. — ОгосподиОгосподи!!!
— А что, — обернулся ко мне Ленни, — хорошая идея.
В соответствии со схемой «Манхэндлера», которую я видела, Эрни должен был сейчас упасть на первый ряд из трех бочек.
— ФУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ! — кричал Эрни.
Мерв подскочил и нажал кнопку, регулируя звук:
— Вот так! Готово!
Но на экране Эрни продолжал орать как резаный. Мы смотрели, как он, крутясь в воздухе, просвистел мимо изогнутых горок. Его волосы взлетали вверх-вниз, а зубы отбивали крупную дрожь. Это было невероятно. Потрясающе.
Надеюсь, люди это видели. Иначе выходит, что я в своем служебном рвении чуть не укокошила своего метеоролога просто так.
— Он больше не ругается? — спросила я. Мерв включил внутреннюю связь.
— Мамочка! — плакал Эрни. — Мамочка, помоги!
Я рассмеялась:
— Отлично, это тоже надо использовать!
— Будет сделано, — щелкнул выключателем Мерв.
Некоторое время спустя все было позади. Мы наблюдали, как Эрни со вздымающейся грудью, выпученными влажными глазами, доплелся до конца аттракциона и побрел в зону посадки. Его щеки и нос порозовели, волосы спадали на лицо.
— Эрни! — нервно окликнула его Колин. — Как ты?
Широкая улыбка появилась на лице метеоролога:
— Может, еще разок прокатиться?
Сегодня все чувствовали себя на высоте. Все, кроме Майка.
Он в бешенстве вылетел после эфира из студии, всю планерку просидел молча с каменным лицом, а потом припер меня к стене в коридоре столовой.
— И это называется журналистикой?! — крикнул он. Казалось, еще немного, и он меня ударит. — Что еще ты для него придумала? Приставишь электроды к его яйцам?
— Каким концом? — спокойно поинтересовалась я.
Это еще сильнее его взбесило. Прекрасно.
— Представь себе, мне жаль этого набитого дурака!
— Не стоит его жалеть, — парировала я. — Эрни в восторге. У нас восемьдесят тысяч просмотров на ютьюбе. И — что намного важнее — скачок в рейтинге. Он — суперзвезда.
