Воцарилась гнетущая тишина. Мне захотелось немедленно провалиться сквозь землю.
— Подними ее, сейчас же! — резко сказал Доктор.
Я сунул злополучную кожуру в карман.
— Спасибо, — сказал Доктор. И озорно улыбнулся. — Ну конечно, ничего этого бы не случилось. Бананы — это хорошо. Я всегда это говорю.
Мы продолжили прогулку.
Вот видите, какие шуточки он любит шутить. Но с недавних пор я гадаю, осознает ли он, в какой кавардак он превратил жизнь Эми Понд? Это гениальный кавардак, кавардак, который я очень люблю, но только не знаю, понимает ли он, что это по его вине? И если понимает, не вызывает ли это у него бессонницу по ночам, как у меня?
Это только слова. Все это так сложно. Я даже не пытаюсь в этом разобраться.
Но вы только представьте, каково это. Ты стараешься сделать что-нибудь храброе, дерзкое. А злодеи, которых ты хотел запугать, оказываются нереально добрыми.
После того как я перестал кашлять, Доктор Блум отвел меня в свой кабинет. Он закрыл окно, и его жена протянула мне стакан с чем-то.
— Боюсь, это не бренди, — сказала она. — Это просто шерри.
Я глотнул его, не чувствуя вкуса. Я просто хотел избавиться от кашля. Это было непросто.
— Бедный мальчик, — сочувственно сказал доктор Блум. — Как долго вы себя так чувствуете?
Он протянул мне собственный носовой платочек. На нем были вышиты инициалы Й. Б. в окружении цветочков. Забавно. У меня в ушах зазвенело.
Странно. Ты работаешь в больнице, видишь все это. Благообразную пожилую леди, которая упала и ударилась головой, и очнулась в постели, крича и ругаясь на всех до тех пор, пока не умерла, словно она выпустила из себя весь гнев, накопившийся за 90 лет. Людей, становящихся худее и бледнее, но продолжающих хохотать над ситкомами[12]. Тревогу, которая появляется на лицах пациентов, когда они думают, что их никто не видит. Матерей, которые каждый день приходят навещать больных детей и изо всех сил стараются скрыть беспокойство и страх.
Ты видишь, как люди по-разному реагируют на плохие новости. Некоторые — сразу в слезы. Другие начинают подшучивать над своей проблемой, и успокаиваются, лишь когда остаются одни. А иные замыкаются до самого конца.
Я думаю, и я такой. Слабый, тихий тип.
Я сидел в мягком кресле возле жаркого огня и откашливал кровь. И вдруг кашель постепенно начал отступать. Ненадолго. Затем он начался снова.
У меня туберкулез. Мои легкие пожираются изнутри. Медленно, но неуклонно и смертельно. Это странно. Я имею в виду, ведь эта болезнь существует и в 21 веке. И творит с людьми ужасные вещи. Но есть таблетки, антибиотики и прочие медицинские чудеса.
