Следующим идет эпизод убийства владелицы помещения на улице Покровка в Москве — Валентины Корнеевой. Здесь вообще вышла странная история. Было у нее помещение, которое приглянулось банку «Менатеп». Приходят к Корнеевой люди из банка и предлагают ей продать эту недвижимость за триста пятьдесят тысяч. Она ни в какую не соглашается, просит пятьсот тысяч. По версии обвинения, Пичугин идет к Невзлину, и тот якобы дает приказ ее убить. Зачем? Для чего? Чтобы потом вести переговоры о покупке того же помещения с ее наследниками и приобрести его за те же пятьсот тысяч?.. Это что за бред? На основании этого бреда человеку дали пожизненный срок!
Убийство мэра Нефтеюганска Петухова, произошедшее в день рождения Ходорковского, вообще не лезет ни в какие ворота. Нате вам, Михаил Борисович, подарочек вот такой от службы безопасности! Вы верите в такое? Возникает резонный вопрос: а что выиграла компания ЮКОС от этого убийства, кому это было выгодно? Уж точно не Ходорковскому! Что, налогов стал ЮКОС платить меньше? Мотивов не было. Но было убийство, в котором признались некие Цигельник и Решетников, на показаниях которых строилось обвинение Пичугина. От их сокамерников мне было известно, как они вели себя до суда — не стесняясь, делились с окружающими своими планами о близкой свободе. Им, видимо, наобещали манны небесной, и они несли что ни попадя. А когда им дали сроки по восемнадцать-двадцать лет, они опомнились и на заочном процессе над Невзлиным признались, что фамилии Пичугина и Невзлина впервые узнали от сотрудников Генеральной прокуратуры. Но было поздно. Судья взял за основу их первые показания, а эти проигнорировал, как будто и не было их вовсе…
Что тут скажешь, что можно добавить? Для меня все совершенно очевидно. Зная, как фабриковались дела, как проходили суды, я ни секунды не сомневаюсь в невиновности Алексея Пичугина…
* * *
Грохот открываемой двери выводит меня из состояния задумчивости, и я «возвращаюсь» в камеру 304 СИЗО 99/1. «На техосмотр», — объявляет надзиратель. Этот небольшой ежедневный шмон длится не более десяти минут. Под пронзительный писк кукушки нас выводят из камеры и закрывают в боксе — небольшом помещении со скамейкой, приделанной к стене, где можно полноценно сидеть. В это время надзиратели осматривают камеру. Слышны удары дерева о железо — деревянной киянкой простукивают стены и кровати. Осматривают вещи. Вскоре мы возвращаемся. В камере полный порядок, никакого погрома, все культурно. Через несколько дней я привыкну к этой процедуре и не стану обращать на нее никакого внимания. Садимся пить чай. Это уже скорее ритуал, чем потребность. Еще один способ убить время. Слышим голос надзирателя: «Собирайтесь в спортзал».
