Это кое-что объясняет.
— Но она не вернулась вместе с остальными, — продолжает он.
— Вот как, — говорю я. — Да, она здесь.
— Скажи ей, чтобы отправила девочку домой! — говорит мама.
— Отошли ее домой!
— М-м-м… Мне кажется, она не хочет уезжать, — говорю я. — Мне кажется, ей нужно некоторое время…
— Ты скажешь ей, чтобы она немедленно подняла свой зад и убиралась туда, где живет, или я…
— Поднимайте свой зад и отправляйтесь домой, юная леди, — сказал папа.
В квадратном пятне света в проеме кухонной двери я видела, как мама выглядывает через его плечо во двор, где мы с Джоной приканчивали сигареты, которые он принес с собой после той поездки в зеленом «вольво» с Морган. Я спрятала сигарету за спину и попыталась уронить ее и затоптать прежде, чем мама и папа заметят, что я делаю. На маме было ее розовое домашнее платье. То, с лилиями-каллами и вшивным поясом.
— Видишь? — сказала мама папе. — Видишь, я говорила, что это случится. А ты мне не верил. Тебе надо дать ей…
— Уичита! — сказал папа, не давая маме закончить ее монолог. — Давай шевелись! Сейчас же!
— Увидимся, — сказала я Джонзу.
Он кивнул головой.
Папа схватил меня за плечо и потащил в дом, а потом вернулся во двор, где все еще стоял Джона:
— Какого черта ты еще здесь?
— Просто хочу поговорить, — ответил Джона.
— Никто в вашей семье просто так не говорит, — ответил папа. — Ваши вообще не говорят, они сразу делают. Ты кончишь так же, как твой отец. Черт меня подери, если я…
Мама уволокла меня прежде, чем я дослушала, но все же я увидела, как Джона отшатнулся от удара, нанесенного ему словами моего отца.
Я боролась с мамой, рвалась обратно во двор. Я хотела посмотреть папе в лицо. Сказать ему, что Джона совсем не похож на то, что папа о нем думает. Но мама держала меня крепко.
— А теперь ты поднимешь свой зад на второй этаж и останешься в своей комнате, — сказала она.
Я выдернула руку из ее цепких пальцев и схватилась за дверную ручку.
Только под деревом было уже пусто.
— Нельзя так поступать, — сказала я маме. — Нельзя нас разлучать. Он мой друг. А друзья не бросают друг друга.
Она ткнула рукой в звезды на небе.
— Отправляйся к себе. Немедленно.
— Ей лучше поднять свой зад и убраться домой, — говорит отец.
В сериалах гнев и угрозы отца всегда вырастают из глубоко запрятанных в колодце его души любви и заботы о ребенке, которые в самый напряженный момент фильма выплескиваются наружу. Он прыгает в обжигающий ад замерзшей реки или просто вносит залог, чтобы «этого щенка» освободили из тюрьмы… В кино все просто. На уровне понимания пятилетних детей.
