Мама была довольна, что ее девочку пригласили на свидание. Малышка Джина вопила где-то в задней комнате, пока мама пыталась вплести мне в волосы цветы (это никак не получалось). Волосы у меня — просто русый шелк. Я не хвалюсь. Боюсь, это единственный приличный способ выразить ту мысль, что волосы у меня были — и есть — такие тонкие, что в них ничего не держится. Цветы все время повисали головками вниз и потом выпадали из прически.
— Не вертись, — приказала мне мама, когда Джина на минутку замолчала, чтобы набрать в легкие воздух, и она могла не сомневаться, что я наверняка ее услышу.
— Идиотские цветы, — ответила я, уклоняясь от ее рук.
Мама схватила мои волосы в кулак и потянула назад.
— Ты будешь красивой, даже если я тут трупом лягу. Твоему мальчику понравится.
Вся кожа у меня на голове болела.
— Они же не будут держаться, — сказала я. — Брось ты это.
Джина опять принялась кричать.
Мама воздела руки к небу.
— Замечательно. Давай продолжай в том же духе. Пусть все старшие девочки издеваются над тобой. Ты, наверное, этого хочешь?
Я выбежала из комнаты.
Уж и поиздевались надо мной «старшие девочки»! Но не потому, что в волосах у меня не было цветов.
Джеф принял ванну.
Любопытно, что мытье может послужить поводом для безудержного веселья, но в данном случае чистота тела была чем-то почти анекдотическим. Как Бог.
— Эй, Джеф, — сказала одна девочка, — здорово ты почистился. — Тут она и ее подружки хихикнули, изображая красоток-недотрог, как принято на таких сборищах.
Джеф лишь посмотрел на нее. Озадаченно. Как охотничья собака, которая не понимает, почему охотник хочет, чтобы она убила этого милого пушистого енота.
— Пошли, Джеф, — сказала я и, схватив за локоть, потащила его к столу с едой. Он принялся черпать какой-то пунш, но я его остановила.
— Он же с градусами, — сказала я, дернув подбородком в сторону боковой двери гимнастического зала, где Клайв, сторож, потягивал нечто из маленькой бутылочки. — Клайв подливает в него спирт после каждого танца.
Джеф наклонился и понюхал пунш.
— А пахнет приятно, — сказал он.
Я не стала говорить ему, что сквозь то количество одеколона, которое он вылил на себя, почувствовать запах хоть чего-нибудь еще просто невозможно.
— Уж поверь мне, — ответила я.
Эти слова заставили меня подумать о Джоне. О том, как Джона сложился пополам от смеха, когда я сказала ему, что иду на бал старшеклассников с Неряхой Джефом. Иногда мне очень хотелось сбить с Джоны спесь. Он мог быть таким уродом… А в то утро мама выгнала нас обоих с крытой веранды, потому что он все твердил, что мне надо будет поцеловать Неряху Джефа, а я во весь голос возражала, что поцелуи повесткой дня не предусмотрены.
