— Перо и чернила есть?
Лина тут же метнулась к комоду, порылась в нижнем ящике, куда девчонки складывали все нужное и ненужное, и пропищала:
— Есть.
— Неси.
Руки после пережитого ходуном ходили, поэтому подробности решила не сообщать. Написала просто и ясно:
"Господин, Райлен!
Умоляю, спасите нас!!!
Мы в спальне близняшек. Окно оставлю приоткрытым.
Соули"
Журавлик получился невероятно кривым — с перекошенными крыльями и как будто свёрнутой шеей. Зато магическая печать удалась как никогда. Я зажмурилась, воображая нахальное, но такое притягательное лицо… и коленки ослабли. О, Богиня! Как не вовремя!
Слова заклинания выговорила с трудом, осторожно вплела в печать образ Райлена. Мила в это время догадалась открыть окно. Снаружи царила ночь — непроглядная, чёрная, как его глаза. Я выдохнула и отпустила бумажного посланника. Журавлик трудно взмахнул крыльями и скрылся во тьме.
— Соули, так кто к тебе приходил? — окликнула Лина.
Я помотала головой — нет, пока Райлен не появится, не скажу. Боюсь, узнав, ещё громче, меня орать будут. Тогда сказкой про кошмарный сон не отделаемся, придётся всё-всё родителям рассказывать.
— Не вздумайте гасить свет, — строго напомнила я. Прежде всего Миле, из-за которой в прошлый раз под раздачу тётушки Тьяны попали.
Взгляд скользнул по комнате, наткнулся на небрежно брошенную шаль. Я тут же подхватила находку и поспешила закрыть щель между дверью и полом — чтобы свет не так сильно заметен был, чтобы мамулечка с ревизией не пришла.
Девчонки сгорали не столько от тревоги, сколько от любопытства. Но смиренно уселись на кровать и по-совиному вытаращили глазки.
— Он, наверное, не скоро придёт… — грустно вздохнула Лина.
Я тоже вздохнула, и хотя умом понимала, что сестрица права, направилась к окну. Ночная прохлада уже наполнила комнату, но мне даже в одной сорочке жарко было. О, Богиня! Что же мы наделали! Во что вляпались?!
Занавеска вздёрнулась так неожиданно, что я едва удержалась от крика.
— Тихо! — угадав моё желание, прошептал маг. — Тихо, госпожа Соули. Это я.
Очередной чёрный камзол со сложной вышивкой, очередная шелковая рубашка, и уже знакомые, подбитые металлом сапоги. Он легко спрыгнул с подоконника, мазнул взглядом по слегка ошарашенным близняшкам, на меня посмотрел куда пристальней. Уголок его рта чуть приподнялся, а я… Нет, я прекрасно поняла — брюнет иронизирует над ночной сорочкой, которую в прошлый раз старательно от него прятала. Ещё понимала — по всем правилам, мне положено хотя бы смутиться, но я столько ужасов пережила, что смущаться не хотелось совершенно. Хуже того… Я сделала шаг вперёд, ещё один, а потом не выдержала и бросилась к нему на шею.
