. В силу такой характеристики сравнение с другими странами становится неубедительным. Повсюду в других странах наблюдались вспышки религиозной нетерпимости, оставлявшие после себя тысячи жертв, — вспышки, предшествовавшие более-менее мирным периодам или следовавшие за ними. Нетерпимость в Испании, конечно, обернулась меньшими потерями — и все же это была нетерпимость, которой вдобавок придали официальный характер; нетерпимость организованная и бюрократизированная, сохранявшаяся гораздо дольше, нежели в других странах.
Инквизиция обрушилась лишь на тех новых христиан, о которых думали, что их обращение не было ни полным, ни искренним. У тех, кто предпочел остаться иудеем, пока оставалось право соблюдать обряды своей религии. Однако с самого начала правления, одновременно с тем, как католические короли дали понять, что не допустят никаких покушений на евреев, власти ввели в силу старые распоряжения, вплоть до сего дня остававшиеся мертвой буквой закона. Отныне евреи обязаны были носить круглый знак и жить в закрытых кварталах (juderias), отделенных от остального города; им было дозволено выходить из своего квартала в течение дня, чтобы заниматься делами, но проводить ночь и обедать они должны в его стенах. Эти дискриминационные меры — так в Испании впервые были созданы гетто, — казалось, не слишком взволновали евреев. Наведение в обществе порядка и покровительство королей казалось им более существенными гарантиями, чем все эти притеснения, которые они, возможно, считали временными. Декрет об изгнании 1492 года застал их врасплох, они совершенно не были готовы к такому повороту событий. Однако если осветить это событие в ретроспекции, то меры, ему предшествовавшие, можно истолковать как желание сделать жизнь евреев невыносимой.
Фердинанд и Изабелла были уверены в том, что инквизиция заставит «conuersos» ассимилироваться; в конце концов все новые христиане откажутся от обрядов, унаследованных от иудаизма, и с этого момента ничто более не будет отличать их от других христиан, что позволит обществу сделать большой шаг на пути к сплочению. Но верховный инквизитор Торквемада был уверен в другом: для ускорения процесса надобно изгнать иудеев, бывших, по его мнению, главным препятствием на пути ассимиляции «conversos». Действительно, те и другие состояли в родстве, их связывали рабочие и дружеские отношения. Одним лишь своим присутствием иудеи постоянно напоминали новообращенным о возможности вернуться к иудаизму; пока они оставались испанскими евреями,
