Эшелоны дивизии по «зеленой улице» домчались с Волги в район Тихвина. Полки и батальоны быстро рассредоточивались в лесу, а командование дивизии торопилось разведать, уточнить обстановку.
«Итак, — вспоминает маршал Кошевой, — враг в восьми километрах от нас… В первую очередь надо сориентироваться на местности, определить, где же свои, где противник. Топографической карты этого района у меня еще не было. Я увидел нескольких ребятишек, неизвестно откуда появившихся на безлюдном полустанке. Пришлось взять газету и превратить ее в карту. Я стал расспрашивать подростков, как называется их поселок, затем выяснил, какие населенные пункты находятся вправо, влево, сколько примерно до них ходу. Нанес показания на газетный лист, сориентировал самодельную карту по странам света и приказал командиру разведывательного батальона уточнить полученные сведения. Это была моя первая фронтовая карта».
Можно представить себе восторг ребятишек, их гордость от того, что большой командир советуется с ними по военным делам, их радость и счастье: Красная Армия пришла и разгромит фашистов!..
Разумеется, скоро дивизия получила настоящие топографические карты и стала готовиться к боям. Но самая первая «карта» на газетном листе долго хранилась как память о первых шагах еще не обстрелянной дивизии на суровом фронте. Можно сказать, что с этой карты-самоделки начался ее боевой путь — от Тихвина в декабре 1941-го до великого Дня Победы в 1945-м.
…Дивизия Кошевого вела бои слева от нашей Северной опергруппы, и мы рады были ощущать успехи сибиряков. Упорно и настойчиво прорывали они оборону немцев, умело седлали шоссейные и железные дороги… Пленные не раз со страхом повторяли: «Рус»… «Сибир»… «Сибир»… И показывали, что боязнь окружения все больше проникает в сознание еще недавно, казалось, «непобедимых» солдат и офицеров корпуса Шмидта.
В штурмовых боях свежая, хорошо вооруженная и одетая Сибирская дивизия являлась ударной силой…
Никогда не забудется ночной штурм Тихвина в ночь на 9 декабря!
Фашисты укрепили улицы и дома, вели непрерывный огонь, рвались в контратаки. Но страх окружения явно нависал над захватчиками. Наши части наступали с юга, с северо-востока, с севера… Захватчики бежали из города, бросая все, что не могли утащить с собой.
Командарм
Когда бывало очень трудно, когда нужно было свершить невозможное, мы говорили бойцам: «Это — приказ Мерецкова», «Командарм лично дал указание». И не было на всем фронте командира и солдата, который не сделал бы все, чтобы выполнить приказ командующего. Его любили и уважали. Знали: распоряжение Мерецкова выражает приказ Верховного Главнокомандования, требование партии, устремление ленинградцев…
