– Вот это реклама – наглядно и просто, непритязательно и лаконично. – не сдержал своего восторга молодой человек, сидевший рядом с Леонидом. – И одновременно лицемерна…
Джордж посмотрел на сидящих в автобусе людей из Советской России и сказал только одну фразу, поясняющую увиденное ими:
– Это – кризис. И это только начало.
– Леня, уже поздно. Давай об Америке расскажешь позже. Для этого соберемся специально у меня. А сейчас, пожалуйста, скажи, удалось что-то узнать об Александре? – с волнением и нетерпением в голосе вывел из воспоминаний Леонида Алексей.
– Нет, Алеша, ничего не выяснил. Обратился сначала в миграционную службу Детройта. Мы ведь сразу туда приехали. Мне посоветовали обратиться в федеральную миграционную службу, что я и сделал. Написал официальный запрос, но ответа пока нет. … Может быть и не будет. Я начинаю сомневаться в этой затее – голос Леонида был печальным, глухим и каким-то подавленным.
В комнате вдруг стало тихо.
– Почему сомневаешься, Леня – спросил его Алексей.
– Понимаешь, мне удалось пообщаться с некоторыми эмигрантами из России. Их там много. Уехали, как и Александр, сразу после революции. Многие из них поменяли свои фамилии. Кто укоротил их, кто удлинил, а кто взял совершенно новые. Я думаю, что Саша тоже мог так поступить и въехать совсем под другой фамилией. Если это так, то мы никогда его не найдем.
– Вот и лето прошло. Смотри, Алеша, листья на деревьях совсем потеряли свою зеленую свежесть, желтеют, краснеют… – глядя в окно печально произнесла Полина. – Сегодня воскресенье. Люблю этот день недели, единственный день, который принадлежит только нам двоим. Давай, пока еще тепло, поедем в лес. Помнишь, как в прошлом году мы с тобой чуть не заблудились около деревни, такое интересное название у нее, хорошее…. Вспомнила, деревня Отрада. Плутали мы с тобой почти часов шесть, пока не вышли к дому лесника…
Полина с радостным ожиданием смотрела на мужа. Вот уже неделя как Алексей приходил с работы печальный, чем-то очень сильно озабоченный. Полина стала замечать в его глазах страх и растерянность, особенно когда он не видел, что она на него смотрит. Вот и сейчас Алексей никак не отреагировал на ее слова, сидел, молча поглощая завтрак.
– Алеша, ты меня слушаешь? – с тревогой в голосе спросила жена. – Что случилось? Неприятности на работе?
Алексей молчал. Прошло минут двадцать прежде, чем он поднял голову и улыбнулся жене. Улыбка вышла натянутой, невеселой, потухшей. Алексей встал со стула, медленно придвинул его к кухонному столу и, резко повернувшись, обнял Полину за плечи, прижал ее голову к своей груди и нежно поцеловал.
