Информация состояла из нескольких строк. В ней сообщалось, что 15 мая 1928 года в миграционную службу города Детройта обратился гражданин Советской России господин Ухтомский Леонид Николаевич с необычной просьбой. Он просил дать сведения о его старшем брате Александре Николаевиче Ухтомском, его жене Елене и их сыне Георгии. Ответ миграционной службы Детройта был коротким, как выстрел:
«На ваш запрос сообщаем, что Ухтомский Александр Николаевич с женой Еленой и сыном Георгием через миграционные ворота города Детройта не проходили.».
И далее шел совет обратиться с подобным вопросом в миграционную службу страны. Все, больше никакой информации Дарья и Майкл не обнаружили…
– Дарья, я пойду, поздно уже – с некоторой грустью сказал Майкл. – Не отчаивайся, я что-нибудь придумаю.
Майкл с неохотой встал, подошел к Дарье и неожиданно спросил:
– Ты скучаешь по Владимиру?
Девушка не ожидала такого вопроса и покраснела.
– «Думаю, Майкл, это тебя не должно интересовать.
– Но почему же? Я, например, скучаю, мне его не хватает. Мы друзья, и нас многое объединяет.
Дарья благодарно посмотрела на Майкла и отвернулась. Ее голос прозвучал несколько сдавленно:
– Тебе пора уходить. Спасибо, Майкл. Ты очень тактичен. Завтра созвонимся. Хорошо?
– Конечно, Дарья.
Юноша вышел на улицу, где шел нудный мелкий дождь.
Утро следующего дня было удивительно ясным. Впервые за много дней небо было чистым, ни облачка, сплошная голубая высь. Дарья проснулась в прекрасном настроении. Было воскресенье. Не надо идти в университет. Можно понежиться в постели и помечтать. На прикроватной тумбочке стояла небольшая фотография Владимира. Фотография была сделана на корабле во время обзорной экскурсии по океанскому заливу, что омывает Сиэтл. Юноша с фотографии смотрел своими внимательными с искринкой глазами на Дарью и улыбался. И вдруг Дарье пришла сумасбродная идея:
«А что, если рвануть в Россию, в Петербург, к Владимиру. Боже, как я по нему соскучилась!»
Она представила, как крепкие нежные руки Владимира обнимают ее упругое тело, жаркие губы покрывают его поцелуями, и теплая нега разлилась по телу девушки. Дарья не хотела шевелиться, она закрыла глаза, стараясь продлить это сладкое чувство нереальной близости и провалилась в забытье. Но это забытье не было ни сном, ни реальностью. Ибо то, что она увидела и почувствовала было не похоже ни на что. Ее тело обрело невесомость, оно парило, поднималось все выше и выше. Дарья ничего не слышала, ничего не видела, ничего не осязала. Но в то же время она явно ощущала как легкое покрывало, сплетенное из невидимых, удивительно мягких и теплых нитей, обволакивает ее. Она словно на ковре самолете проносится над лесами, полями, городами и поселками, безбрежным океаном… Вдруг ее закружило, затрясло и внутренним зрением она увидела небольшую комнату, освещаемую неярким светом настольной лампы. За письменным столом сидел он, Владимир. Голова его покоилась на руках, что лежали на столе, глаза закрыты, казалось он спал. На столе недалеко от лампы находилось несколько толстых папок, в которых обычно хранят документы. Руки Владимира лежали на листках бумаги, исписанной выцветшими фиолетовыми чернилами. Дарья закричала. Владимир поднял голову, посмотрел на нее и голосом Мелинды произнес:
