До меня донеслись слова маркизы: «Сделай это быстро, да, смотри, не промахнись!..» От этих слов у меня почему-то мороз подрал по коже: я прижался к стволу и не шевелился, пока парочка не отошла. Выждав некоторое время, я начал спускаться. Вдруг Сюрто обернулся и увидел меня. Вероятно, именно в этот момент он дал себе клятву погубить меня, а впоследствии возник и предлог для этого: камень, который я бросил в графа Роберта.
Я так погрузился в печальные мысли и воспоминания, что не обратил даже внимания на стук крышки люка. Только шум шагов на лестнице оторвал меня от раздумья. Затаив дыхание, я стал прислушиваться. Кто-то спускался в подземелье.
Это мог быть только Сюрто.
Только что я мечтал о смерти, как об избавлении, но тут вся кровь вскипела во мне: я решил защищаться и продать свою жизнь как можно дороже.
Увидев на полу у своих ног осколок стекла, я быстро нагнулся, поднял его и, сжав в руке, притаился у двери: я хотел всадить стекло в бок негодяю, как только он войдет в мою темницу. Засов заскрипел, и дверь открылась… Я занес руку для удара и… Но что я увидел?
Держа в руке тускло светившую лампу, в дверях стояла дочь маркиза д’Амбрена — Аделина.
Она сказала:
— Тише, Паскале! Я пришла спасти тебя.
— Неужели это вы, Аделина? О, сжальтесь надо мной, спасите меня от Сюрто! Он хочет убить меня!
Я бросился перед ней на колени.
— Не бойся, славный мой Паскале, я хочу избавить тебя от его мести. Следуй за мной. Я выведу тебя из подвала. Но, смотри, берегись; не попадайся снова в когти Сюрто. Он теперь роет могилу в саду. Я слышала, как он поклялся этой же ночью тебя прикончить. Не будем терять понапрасну времени. Ступай за мной!
Бесконечно счастливый, я последовал за своей спасительницей. Мы поднялись по крутой лестнице к люку. С большим трудом я поднял тяжелую крышку, пропустил вперед Аделину и затем вылез сам. Из прихожей через боковую дверь мы вышли на задний двор. Тут Аделина сказала мне:
— Вот видишь? Теперь надо только перелезть через эту стену, и ты на свободе!
Милая девушка хотела придвинуть к стене переносную лесенку. Но ведь недаром я облазил самые высокие деревья имения Ла Гарди. Вмиг, без всякой лестницы, я вскарабкался на гребень стены и прыгнул на улицу. К стыду своему должен признаться, что я забыл даже поблагодарить Аделину.
В этот час Авиньон обычно тих и пустынен, словно кладбище. Убедившись, что никто не видел меня, я со всех ног пустился бежать. По дороге я не встретил ни живой души, лишь моя собственная короткая черная тень сопровождала меня, прыгая по камням мостовой. Полная луна висела на небе, ярко освещая одну сторону улицы и оставляя в тени другую. Разумеется, я бежал по теневой стороне.
