Напав на свою любимую тему, Воклер совершенно позабыл про Лазули.
Он горячо продолжал говорить:
— Франции нужна республика, народ мечтает о ней, и республика у нас будет! А этому предателю Капету[12] мы докажем, что дольше обманывать народ ему не удастся! Кто теперь поверит, что, когда Капета задержали на границе, он хотел выехать из Франции, чтобы завербовать нам союзников[13]? Знаем мы этих союзников! Просто он хотел стать во главе врагов нации! Этого проклятого короля следует укоротить… на голову. И если парижане побоятся сделать это, что ж, мы, патриоты-южане, сами пойдем в Париж и схватим тирана за горло! А гордую Австриячку[14] прокатим на осле по всему Парижу лицом к хвосту! И приспешников Капета — баронов, графов, князей и прочую шваль — никого не забудем, каждый получит свое!
Не переставая говорить, Воклер хлопотал, накрывая стол к ужину. Он поставил блюдо с жарким, которое вытащил из теплой еще печи, кувшин с вином и три тарелки. Убедившись, что сын спокойно спит в соседней комнатушке, Воклер сказал мне:
— Не стоит дожидаться жены, садись и ешь, а после ужина сейчас же ложись спать. Завтра мы встанем раненько утром…
Но едва мы сели за стол, как пришла Лазули.
— Не сердись на меня, голубчик Воклер… Я возвращаюсь из клуба. Если бы ты знал, что там произошло!
— А что! — с интересом спросил Воклер.
Но в этот момент Лазули заметила меня.
— А, вот как! Да у тебя здесь товарищ! Уж не тот ли это маленький горец, что сидел с нами на Дворцовой площади? Какой славный национальный гвардеец! Только мундир слишком широк для него. Ну, не беда, мы это живо поправим. Что ж ты стоишь, дружок? Ты у себя дома! Кушай, а я расскажу вам обо всех событиях.
— Рассказывай, Лазули! — сказал Воклер, нарезая нам по ломтю хлеба и накладывая на тарелки жаркое. — Рассказывай же скорее, что там такое случилось.
— Ничего хорошего. Нам прочли в клубе письмо патриота Барбару[15] марсельским федератам. В нем говорится о том, что в Париже контрреволюционеры подняли голову, что король не разрешает собраться в столице батальонам федератов[16] из провинции. Барбару пишет, что парижане, того и гляди, изменят и снова примкнут к партии короля, а тогда погибла наша революция! Он пишет еще, что Национальная гвардия в Париже совершенно разложилась, что ей нельзя доверять ни на грош и что необходимо красным южанам — горцам, санкюлотам[17], федератам — вооружиться и двинуться на Париж с лозунгом: «Свобода или смерть!»
