В отличие от владыки 1ермогена, другие епископы смирились, полагая, что всякое сопротивление бесполезно. Один из них позже сказал: «Часто я себя спрашиваю, правильно ли мы делаем, что молчим и не изобличаем открыто то, что творится в Церкви и какие она переживает трудности? Другой раз мне становится противно, и я хочу все бросить и уйти на покой. И совесть меня упрекает, что я этого не делаю. Но потом та же совесть говорит мне, что нельзя бросать верующих и Церковь. А ведь выступить с обличением или даже открыто критиковать церковные порядки — это значит в лучшем случае быть сразу же отстраненным от всякой церковной деятельности, а все равно ничего не изменится»[82].
Именно в то время, в 1961 году, Гагарин совершил первый полет в космос. Это событие как бы свидетельствовало о бесспорном триумфе советской техники и науки. Кроме того, Гагарин привез неопровержимое свидетельство о том, что Бога нет: он Его не встретил на небе! В том же году собрался XXII съезд партии, где была принята новая программа построения коммунизма. Парадоксально, но с этим же съездом связан новый этап десталинизации. Доклады, обличающие страшные сталинские методы, произносились на нем с такой резкостью, что Солженицын, прочитав материалы съезда, решил больше не таиться и отдать для публикации свою повесть «Один день Ивана Денисовича». И она действительно вышла в 1962 году.
Между тем советская интеллигенция, будущие диссиденты и правозащитники, и пальцем не пошевелили, чтобы защитить Церковь! Причем отнюдь не из трусости или по равнодушию, и даже не потому, что считали нормальной тогдашнюю ситуацию, а лишь в силу того, что Церковь была так хорошо упрятана в свое гетто, так хорошо изолирована от общества, что они просто не заметили репрессий, которые обрушились на нее. Лишь несколько одиноких голосов, изобличавших антирелигиозную кампанию и закрытие монастырей и церквей, раздались публично. Главная заслуга принадлежит Анатолию Левитину[83], пустившему по каналам самиздата резкие статьи в защиту веры. Это был очень яркий человек, которого с детства влекло к Церкви; рукоположенный в сан диакона одним из обновленческих епископов, он стал чуть ли не единственным в стране приверженцем системы, примирявшей христианство с социализмом. А. Левитин попал в ГУЛАГ, вышел оттуда, однако вскоре из‑за своего бесстрашия попал туда снова. Другой материал, распространенный самиздатом в ответ на выступления публично отрекшихся священников, принадлежал перу отца Сергия Желудкова
