Глеб тяжко поднялся, натянул поверх пижамы свитер и с чайником отправился в ванную. Вернувшись, обнаружил, что Петенька копошится, пропав с ногами, в тумбочке. Побросав все на пол, поднатужился вытянуть еще и альбом для эскизов, но не справился и, запыхавшись, крикнул Глебу, чтобы помог.
Глеб собрал бумаги с пола, положил вместе с толстеньким альбомом на постель – и вдруг заметил, что Петенька, отвернувшись, прячет что-то, шурша бумагой, за пазуху.
– Это все? – невозмутимо и строго спросил он, обернувшись.
Глеб достал еще из-под подушки. Петя удовлетворенно кивнул:
– Теперь нужно все запалить.
Глеб просмотрел стопку листов, перелистал альбом.
Вырвал из него один рисунок, остальное покорно отнес в ванную и там – в три спички – развел в костер.
Комната заколыхалась в едком дыме.
Тем временем заклокотал и отщелкнул выключателем чайник. Прямо в чашке заварив кофе, Глеб отлил немного в блюдце и, поставив на тумбочку, подсадил туда Петеньку.
Пока пили кофе, Глеб сокрушенно молчал в одну точку. Гость на него с верхотуры поглядывал пристально и озабоченно.
– Ну что, так и будем сидеть?
Глеб апатично закурил.
– Да, сидеть… – Дотянув до донышка, Глеб медленно снял пальцем кофейные крошки с верхней губы.
– А вы… – вспылил гость, – вы, надеюсь, понимаете, что если сиднем сидеть, то сиднем и останешься, – откуда такое безволие? Вы знаете, я такого не переношу, это последнее, что должно оставаться в человеке – такая вот раскисшесть, вялость, переливание себя из пустого в порожнее. Утешьте меня, проявите хоть толику решимости! Ну вот, представьте, что вскоре мы канем отсюда, а для этого понадобятся силы и сосредоточенность!
– Недавно я подрался с Петей… – с достоинством сказал Глеб.
– В истерике? – спросил гость.
– Да, кажется, – смутившись, ответил Глеб.
– Отвратительно, – осудил гость. – Истерика, милейший, это горячка бессилия. Так что ничего геройского вы тем, что полезли с кулаками, не совершили.
Оспорив таким образом мужественность недавнего поведения Глеба, гость стал расспрашивать далее:
– Чем здесь занимаетесь?
– Ничем. Читать не дают, писать вот только месяца два как разрешили… Да и то – отбирают время от времени: поправить ничего нельзя. – Глеб с опаской посмотрел в сторону ванной комнаты.
Пришелец расстроился и снова стал отчитывать Глеба:
– А почему вы так покорно согласились?! И согласились, заметьте, дважды: сначала писать согласились, а потом – когда я вам сжечь все велел. Откуда такая покорность?
