Самый вкусный хлеб получается в печке, которая называется кор . Это глиняная печь с отверстием вверху. Нужно просунуть туда руку и прилепить тесто к стенке печи. Хлеб получается по-особенному пахнущий и хрустящий. С одной стороны он гладкий, а с другой разрисован волнистыми узорами, отпечатавшимися от стенки кора. Раньше эти узоры схематично изображали дождь, а поедание хлеба, обращенного узорной стороной наверх, видимо, означало вызов дождя.
Ритуальным вызовом дождя кое-где аварские женщины занимаются до сих пор. Идут куда-нибудь на вершину и поют обрядовые песни, обращаясь то к Аллаху, то, как встарь, к Бечеду – верховому языческому богу. Но самый занятный архаичный праздник – это праздник первой борозды, или, по-аварски, оц-бай . Музыканты бьют в барабаны, дуют в зурну, и длинная процессия с быками идет в поле. Самый уважаемый человек надевает вывернутый наизнанку тулуп, запрягает быка в ярмо и проводит несколько полос плугом, а мальчики закидывают его снежками, как бы прогоняя зиму и приветствуя весну. А дальше начинаются соревнования в беге, прыжках, ска́чках. Люди несут из дома мясо и хинкал, складывают на общий стол. Победителям соревнований вручают огромные бублики. Моя тетя не раз ездила на оц-бай и участвовала в беге. И получала большущий бублик.
Но вернемся к Махачкале и к детям. Я ходила в махачкалинскую школу. Учителя там были строгие, и мы их слушались беспрекословно. Не всех, конечно. На «второстепенных» уроках – на труде, музыке, дагестанской литературе, истории Дагестана и так далее – весь класс ходил на ушах. А на уроках русского, литературы, истории, математики, биологии, английского дисциплина была идеальная. Учитель по истории был прогрессивным, либерально мыслящим человеком, который с малых лет учил нас конспектировать лекции на ходу и иметь собственную точку зрения.
До сих пор мне кажется странным, что учителя в Москве совсем не могут поднять руку на непослушного ученика. А если поднимут, начинается страшный скандал.
У нас такое случалось сплошь и рядом, особенно в детском саду и в младших классах. Больше, конечно, доставалось мальчикам – их могли стукнуть головой об парту, отшлепать или потаскать за вихры. Но девочкам тоже перепадало. Моей двоюродной сестре, круглой отличнице, учительница однажды, не помню за что, выкрутила ухо.
Но худшей расправой была моральная. Как-то раз одну девочку наша учительница долго унижала за всё подряд и кончила тем, что заявила: дома у нее тряпки белее, чем воротник этой девочки. Потом дети, конечно, повторяли за учительницей и дразнили одноклассницу как могли. Помню, в другой раз обсуждали поведение двоечника. В общем-то, ругали его за дело: он наврал отцу, – но претензии почему-то были личного характера. «Ты не мужчина», – говорили учительницы. «Нет, я мужчина», – отвечал оскорбленный мальчик, но голоса не повышал и вообще не хамил. Что поделаешь, авторитет старших.
