Когда мой приятель Луи, женственный молодой человек, проходивший в Москве стажировку от Тринити-колледжа, решил отправиться в Дагестан, его папа-ирландец и мама-итальянка чуть не упали в обморок. Но Луи был слишком любознателен и поехал. Причем один. Он ведь, как любой ирландец, знал, что такое нестабильная обстановка и религиозная война.
Надо сказать, в Москве помимо учебы Луи занимался многими любопытными вещами. Позировал со своим другом-моделью для журналов, брал интервью у каких-то шеф-поваров для газеты “The Moscow Times” и даже ездил в Питер сниматься для передачи о досуге иностранных геев в России. Луи – это вообще, как все знают, сокращенное имя Людовик. Но здесь Людовик ни при чем. У Луи была бабушка Луиджина, поэтому его назвали Луи, сестру – Джина. А всего у него шесть или семь братьев и сестер.
До Махачкалы Луи доехал на поезде. Я нарисовала ему схему проезда до автостанции, где он мог бы сесть на маршрутку и поехать в горы, к моим деду и бабушке. Как ни странно, Луи умудрился благополучно все найти, а еще полежать на грязном городском пляже, не решаясь зайти в воду. В маршрутке, следовавшей в районное село Гуниб, Луи сидел и боялся. Точного адреса моих родственников он не знал. Да и вообще, сами подумайте: опасный регион, сумрачные горы. Попутчики с ним разговорились, обещали проводить куда надо. Но парень, сидевший рядом, приказал вынуть из уха серьгу. «С серьгой в ухе тебя ни в один дом не пустят». Это он, конечно, преувеличивал. А может, и шутил.
Гуниб – это, надо сказать, историческое место. Именно здесь был пленен имам Шамиль и окончилась Кавказская война. Коренных жителей выселили за поддержку сепаратистов и возвели русскую крепость. Город заселили конная милиция, военные, дворяне. Здесь выстроили дворец в виде мальтийского креста – для великого князя К. Р. Он приезжал лечиться от туберкулеза. В этом же здании потом жил генерал Комаров. Кажется, там же обитал хирург Пирогов. В общем, компания набиралась интересная. Играл оркестр, танцевали.
В ХХ веке Гуниб стал районным центром, туда начали съезжаться жители окрестных сел, все со своим диалектом, норовом, порядками. В конце концов образовался общий гунибский говор. Открыли советскую турбазу и туберкулезный санаторий. Начали приезжать по путевкам толпы чернорабочих из Вологды и Кемерова, пить водку, топтать луга и любиться в кустах. Гуниб получил статус гнезда разврата. Местные подростки обожали разглядывать приезжающих барышень.
