Год «Кармен» (сезон 1984–1985 гг.)
Андрей. Мне кажется, выбор музыки для нового произвольного танца – на самом деле танца, изменившего не только нашу судьбу, но и целый вид в фигурном катании, – принадлежит Владимиру Всеволодовичу Крайневу, знаменитому пианисту, который заразил этой идеей свою жену Татьяну Анатольевну.
Прошли Олимпийские игры, прошел чемпионат мира, мы вернулись домой из турне, где запасались пластинками, покупая все новое, что появилось в музыке, все, что представляло хоть малейший интерес. Прошел месяц после нашего возвращения, прежде чем Татьяна Анатольевна сказала нам о «Кармен».
За этот месяц мы еще успели съездить во Францию, и отсутствие даже идей новой программы меня не волновало. Меня мучали проблемы куда серьезнее: я никак не мог определиться, оставаться мне в спорте или пора уходить. Решался вопрос предстоящего четырехлетия. Выступать еще один сезон – он мог дать звание чемпионов (Торвилл и Дин ушли в ледовый балет) – или протерпеть еще четыре года? Может, имело смысл выиграть золотые медали в 1985 году и уйти? Но все же я склонялся к тому, чтобы еще потянуть лямку, но предупреждал девочек (Наташу и Татьяну Анатольевну. – Прим. ред.), что к Олимпиаде в Калгари мне уже перевалит за тридцать. Дин выиграл Сараево в двадцать пять лет, Торвилл моя ровесница, и оба они уже оставили спорт. Сомнений масса. Физическое состояние меня не волновало, тревожило – не выкачал ли я за столько чемпионатов, за столько лет в фигурном катании из своей души все, что в ней было, до донышка, без остатка?
Когда Татьяна Анатольевна предложила новый танец, я подумал: «Тоже мне открытие, это же похоже на то, что катали Моисеева и Миненков». Я тогда сказал, что у меня единственная просьба: чтобы мы танцевали под другую музыку. Мне обещали, что так оно и будет. Но все равно финальные части по музыке получились почти одинаковые.
В мае мы стали набирать элементы для будущей произвольной программы. Шестого июня нам вручили в Кремле ордена, и сразу же Татьяна Анатольевна отпустила всех в отпуск, а в июле в Томске началась серьезная работа. Перед Томском мы с Наташей изучали Мериме и на постановке, что называется, завелись. Через месяц танец, пусть собранный вчерне, мы уже прокатывали. Повезло, что не сбил с толку снятый тогда же испанцами фильм. Я слышал о нем, но увидел через год, иначе мне бы пришлось тяжело. Испанский темперамент, испанские движения у нас не в крови. А так вся моя информация заканчивалась на постановках «Кармен» в советских театрах.
