Вообще-то мы с Мариной вполне могли бы поменяться местами, так как сперва Татьяна Анатольевна предлагала стать партнершей Андрея ей, но Марина не решилась. А Тарасова, что на нее не похоже, не настаивала. Марина была крупной девочкой, разговорчивой, общительной и, хотя она на год меня младше, выглядела взрослее. Ей, наверное, уже надоело постоянно кому-то подчиняться, как это требуется в спорте, а хотелось свободной жизни…
Первые три месяца – январь, февраль, март – Тарасова с нами совсем не работала. Она ездила на чемпионат Европы, потом на чемпионат мира, потом турне – дел у нее хватало. Мы ковырялись на катке вдвоем. Хорошо еще, что Андрей не только много знал, но и умел показывать. Большинство спортсменов слушают-слушают тренера, а потом и у самих появляется желание с кем-то поделиться опытом.
Я оказалась в Северодонецке на показательных выступлениях, попав туда сразу после соревнований в Праге, где выступила неудачно. Заняла там пятое место, а не призовое, на что рассчитывала. Правда, первой там стала девочка – пятая на мировом первенстве, а третья получила на следующий год бронзовую медаль на чемпионате Европы. Но мне казалось, что они ничем не лучше меня. Я приехала в Прагу без тренера, никто за меня не переживал, ни один наш судья там не присутствовал. Я вернулась в Москву в упадническом настроении, и когда Эдуард Григорьевич сказал: «Тебя приглашают на показательные, поедешь?», я согласилась, хотелось развеяться. Никаких предчувствий, что завтра изменится моя судьба, у меня не было.
Первой с предложением перейти к Тарасовой ко мне подошла ее тогдашний хореограф Лера Кохановская, а потом уже подъехал Андрюша. Я сидела за бортиком, а он катался передо мной по краю катка: «Наташа, как ты смотришь на то, чтобы перейти в танцы?» Наверное, он нервничал, но мне показалось, что такой важный вопрос он задал как-то равнодушно. Он взрослый, ему девятнадцать, мне – шестнадцать, я совсем еще ребенок, а с детьми надо говорить по-другому. Кстати, долго мне казалось, что Андрей значительно старше. Прошло лет шесть, пока я не почувствовала себя с ним наравне. А первые два года он казался мне недосягаемым, представителем другой, взрослой жизни.
Андрей. К сезону 1976 года мы, чувствуя отношение тренера к Ольге, готовились плохо, часто ссорились. Надежда Степановна нам добавляла «радости», не скрывая своего отношения к перспективам нашего дуэта. Не ладилась новая программа. Я стал придирчиво относиться к обязательным танцам, пришла пора делать в них скачок, но Надежда Степановна уже не находила для нас времени, да и Ольга устала от того, что на нее все давят.
