Пара, в которой трое | страница 148

Как возник наш театр? Я могу ошибаться, кто где сидел и где стоял стол в тот момент, не в этом суть. Впрочем, тогда возник не театр, а спортивный ансамбль «Все звезды». Но об этом дальше…

Мне боль резьбою ввинчена в висок.

Мне тяжестью свинцовой сводит плечи.

Мне «гоп» орут гимнасты на соскок,

И шепчет тренер: «Нет, еще не вечер».

Мне легкие распять и просушить,

Свернувшись калачом в углу постели,

И нервы оборвать, в моток скрутить,

Их натяженья звуки надоели.

И бинт вспотевший обручем стальным

Уже не держит мышцы растяженье,

И чувствую – движением шальным

Я рву ее вконец без сожаленья.

И охнул кто-то там, в седьмом ряду,

А тренер отвернулся, вздернув плечи.

Но тело, не почувствовав беду,

Упрямо, как тугой пучок картечи.

Но до конца, до стойки руки врозь,

До равновесья сил, желаний, мысли.

Сквозь «не могу», «мне больно» и «авось»

Я сделал все в своей спортивной жизни.

И никогда потом не оглянусь

На спину уходящего из зала.

Ведь это я. А значит, я вернусь.

Вот отдышусь. И все начну сначала [2] .

Новая жизнь

Наташа. Мы тогда еще не были женаты (Игорь разводился с первой женой), но у нас прошел уже семейный совет: что делать дальше? На примере нескольких наших знакомых мы ясно видели, как складывается жизнь спортсмена и как он выглядит после ухода из спорта. Самый яркий пример – Сережа Четверухин, который пытался тренировать, а потом вновь начал кататься. Он просто светился: если человек доволен своей жизнью, это скрыть невозможно. А в то время, когда он тренировал Ковалева, он сперва стал серым и так дошел до черного цвета, просто жуть. Все эти метаморфозы проходили на наших глазах. Даже глядя на самого удачливого тренера, мы прежде всего видели человека с тяжелым взглядом, с тяжелым характером, с тяжелой жизнью. Я точно знала, какой образ жизни подходит Игорю, но на всякий случай ему сказала: «Посмотри, как тренеры выглядят». Перед ним, впрочем, этот выбор не стоял, но, наверное, ему было интересно, а что я думаю по поводу его тренерской карьеры.

Игорь. Почему я презирал балеты на льду? Сейчас я пафосно выражусь, заранее простите. В любой сфере деятельности, и там, где металлург пробивает летку и оттуда вырывается огненная лава металла, и там, где гончар ногой крутит круг, а в руках у него из куска глины возникает горшок, я стою завороженный их мастерством, их профессионализмом. А когда я приходил на выступления балета на льду, то в воздухе все время ощущал запах нафталина.

Правда, Holiday on ice трудно назвать непрофессионалами, но их я всегда считал высокотехничной перевозкой костюмов на себе по льду. За кулисами «Холидея» я собственными глазами видел, как спускается огромная железная балка, на которой висят костюмы, в них влезают женщины в купальниках, их застегивают, и они выезжают на лед все в огромных перьях. Потом они нажимают на себе кнопочку и костюмы начинают люминесцировать. Это немножко из другой оперы. Здесь потрясающе построенный бизнес, исключающий творчество исполнителя. Но подобное никоим образом не совпадало с тем, что я на протяжении многих лет утверждал своим катанием. Если вновь говорить громкими словами – утверждал свой стиль на льду. Чтобы каждая программа помимо спортивных элементов имела в себе еще и некий законченный драматический смысл или несла какую-то идею. Заставляла зрителя сопереживать, а не только смотреть, как спортсмен вращается или прыгает: кто выше, а кто ниже. Кстати, одна из проблем сегодняшнего фигурного катания именно в том и состоит, что мало осталось людей, которые хотели бы сделать пусть маленький, но спектакль на льду.