Он все откладывал исполнение своего решения и наслаждался счастливыми воспоминаниями, по вечерам открывая этот чемодан прошлого. Однажды у парикмахера он согласился воспользоваться услугами маникюрши. Она взяла его за руку; у него было впечатление, будто он в последний раз дает свою руку чистоте. В тот же день он нашел в отеле письмо от своего сына. Жак жаловался на жестокие боли в голове. Он страдал, страдал, как в тот день, — прибавлял он, — когда десяти лет он упал с лошади. Он хотел доставить удовольствие отцу, сделав намек на тот год, когда между ними была самая большая дружба. Фонтранж вышел из отеля.
Он бродил по Монмартру, останавливаясь перед кафе, сталкиваясь у различных дверей с одним и тем же продавцом кукол и одними и теми же музыкантами, за которыми он следовал бессознательно.
У каждой двери вырывавшийся изнутри свет придавал ему новую окраску: Фонтранж был розовым, затем синим, затем фиолетовым. Он примерял различные цвета к тому телу, сущность которого он решил изменить. Потом он шел дальше. Девицы Монмартра не решались приставать к этому пожилому господину, печальному и хорошо одетому. Он проходил через площадь Пигаль; эти места Фонтранж плохо знал. Когда он приезжал в Париж, он посещал только улицы, расположенные вблизи улицы Рояль. Вдруг, пересекая площадь, он заметил бар, о котором ему говорил сын. От толкнул дверь. Это было не то, что он представлял себе. Очень немногие столики были заняты. Писатели спорили в уголке об орфографических ошибках в XVIII веке. Против них какой-то адвокат в усах запечатывал письмо. Был час отдыха в этом квартале. Писатели говорили, адвокаты писали, женщин не было. Перед буфетчиком стояли различные флаконы, заставившие Фонтранжа вспомнить о флаконах в его несессере, о постели, еще не оскверненной там, в отеле Лувра, о своем прежнем счастьи. Время от времени молодой человек подходил к стойке, чтобы выпить, и спрашивал у буфетчика, когда придет Жанна и когда нужно ждать войны. Приход и той и другой казался несомненным…
Наконец, вошла молодая женщина.
Она была одета вызывающе, в смесь всех тех красок, которые сейчас примерял к себе Фонтранж. Она вошла и развязно и неуверенно. Фонтранж сидел в глубине залы на скамейке, и женщина села недалеко от него. Она не смела заговорить с ним. Но она заказала тот же ликер и те же папиросы, как и он. Эта скромная лесть тронула Фонтранжа. Он предложил ей спичку. Когда он поднес зажженную спичку к ее лицу, он увидел, как стрелка огня погрузилась в румяна, черную краску и в рисовую пудру, и ему показалось, что он приготовляется зажечь свое роковое лекарство, свою последнюю трубку.
