Но приходили мужчины, одиночество кончалось. Юрий приносил рулоны чертежей, забрасывал на антресоли — там уже много их пылилось, — говорил:
— Еще одна лопнувшая идея в назидание будущим поколениям.
Он вообще держался так, словно никаких осложнении не было:
— Кира Сергеевна, фен я починил, можете делать голову.
Или:
— Кира Сергеевна, почему бы нам не сварганить «люля»?
Мужчины обедали на работе, дома готовила она только завтраки и ужины — что-нибудь на скорую руку, из полуфабрикатов.
Юрию часто звонили, и всякий раз она вздрагивала, думала, что звонят ей. А потом стало одолевать искушенно позвонить самой, расспросить Олейниченко о новостях.
Еще в пансионате Александр Степанович привычно отчеркнул ей в газете отчет о городском активе, и она знала, что Олейниченко выступал, но говорил ли о библиотеке — по сокращенной стенограмме понять было нельзя.
Но тут же пришла мысль: если с помещением для библиотеки ничего не вышло и она сейчас об этом узнает, оставшиеся дни отпуска пройдут на нервах. Или — скорее всего — она плюнет на эти дни, помчится по инстанциям.
А может быть, муж прав, и не нужно все время идти неприятностям навстречу? Разве плохо в беззаботном, ленивом безделье провести последние дни — надо же хоть изредка отпускать вожжи, давать себе послабление!
Все-таки как-то вечером позвонила Олейниченко домой. Сперва говорили о пустяках, он спрашивал, как отдыхалось, как «драгоценное здоровьечко», передавал приветы от себя и Тамары, которая «взяла бы трубку, да вместо Котьки повторяет падежи, а сей отрок по двум программам сразу смотрит детективы, интересуется, где раньше убьют».
— У тебя два телевизора? Богато живешь!
— А то как же! Старенький не сдаю, несмотря на вопли Тамары, держу для футбола.
Трепач ты первостатейный, подумала Кира Сергеевна. Говоришь о чем угодно, только не о деле.
— Что с библиотекой? — наконец решилась она. — На активе говорил?
— Да, конечно, — быстро сказал он. Значит, ждал ее вопроса. — Но, по-моему, прошло незамеченным.
— А с первым говорил?
Он замялся, прокашлялся. Потом ответил:
— В итоге, как-то не пришлось…
«В итоге», «как-то». И у него на уме только промышленность да строительство. За культуру не спросят, шею не намылят.
Сухо попрощалась, положила трубку.
Исчезло чувство блаженного одиночества, в мозгу гвоздем засела мысль о библиотеке. Кира Сергеевна уже не валялась по утрам, вскакивала раньше всех, делала зарядку, стирала, чистила ковры — искала, чем бы занять руки. Дни уже тянулись пусто, она торопила эти самые бесполезные последние дни, когда уже не отдых и еще не работа.
