— Чем нас сегодня будут питать?
Кира Сергеевна у плиты истекала потом, косое жаркое солнце жгло спину, линолеум на полу стал горячим. Начиналась все та же песня:
— Юра, где овощи?
— Сегодня не мог, Кира Сергеевна.
Он ушел в свою комнату, достал из портфеля пустую авоську, вернул ей.
«Сегодня не мог». Как будто вчера смог. И завтра сможет. Каждый день одна и та же история.
— Поскольку в доме двое мужчин, сделали бы мне специальную тележку, что ли! Я бы ставила ее у себя в приемной горсовета.
Александр Степанович молча взял сетку, ушел в магазин. Наверно, слова ее принял на свой счет.
— Это не выход, — сказала она зятю. — Александру Степановичу шестой десяток!
Юрий безмятежно засмеялся, поднял руки.
— Виноват, но еще молодой, исправлюсь.
Ушел в столовую, включил телевизор, что означало: «Тема исчерпана, ничего больше слушать не желаю».
Наглец! Был бы сыном, так бы и отхлестала по круглым сытым щекам!
Ее все раздражало в зяте: его безмятежный, довольный вид, выпуклые глаза, иждивенчество в быту и то, что расхаживал по квартире голышом. Даже туфли на платформе и каблуках — он был ростом ниже Ирины и носил высокие каблуки — вызывали активную неприязнь.
Вернулся Александр Степанович с раздутыми сетками. Он не знал, какие требовались овощи, и на всякий случай закупил все, что было в магазине: картошку, перец, огурцы, баклажаны, помидоры… Чувствовал напряженную атмосферу в доме, как всегда, пытался разрядить ее.
— Кириллица, оцени: туфли я снял и поставил строго параллельно!
Она молча накрывала стол, попутно собирала разбросанные носки, платки, галстуки.
Лучше б ты убирал свои вещи, думала она. Мне, занятому человеку, приходится батрачить на всех вас!
Вспомнила слова Ирины: «К быту не стоит относиться слишком серьезно». И как сама же согласилась с этими словами. Но ведь быт — часть жизни. Можно ли к жизни относиться не слишком серьезно?
Но она молчала. Сдерживалась, чтоб ее не прорвало. Не хотела накалять обстановку — ведь все, кажется, входит в нормальную колею. Раскладушка из столовой перекочевала опять в молодежную комнату. Не исчезла, правда, но стоит не в столовой, а там. Ни Ирина, ни Юрий о разводе не заговаривают. Может, Ленкина болезнь, общие переживания примирили их?
Да и что, собственно, произошло? У Ирины — аврал, так не в первый раз, пора привыкнуть. Овощи, носки, галстуки — какая чепуха! Какие мелочи по сравнению с тем, что пришлось пережить, когда заболела Ленка!
Она вспомнила мутные глаза, тяжелое, пульсирующее тельце — какая радость, что все ото позади!
