оказывает слепой массе высшую степень сопротивления, какую только можно вообразить. С этим связано и то, что лирика, одно из многозначительнейших и существеннейших высказываний народа, непереводима. Только язык лавочников международный.
Во всяком случае, в чистой поэзии неподражаемый и непереводимый звук слов так слажен с тайной сутью и совпадает с ней до такой степени, что для настоящей восприимчивости он раскрывается с необычайной легкостью. Потому никогда не было недостатка в опытах, усиливающих настоятельность философем применением поэтических средств, и при этом наталкиваешься также на совершенно наивные натуры, воспринявшие своего Якова Бёме, Ангелуса Силезиуса{52} или Сведенборга вопреки школьной мудрости как приобретение, ценнейшее для себя.
Берлин
Трагикомический сон. Я блуждал среди большого города, думается, то был Амстердам, гетто, полное низких домишек и мостов. То и дело мужчины, выходя из дверей, наталкивались на меня и нашептывали мне фразы, которых я не понимал, но тем более они меня тревожили. Наконец, появилась девушка и пригласила меня на эксперимент, как она выразилась. Она привела меня в громадное здание университета. Мы вошли в комнату, полную препаратов, инструментов, врачей в белых халатах, а также студентов и студенток. Эксперимент заключался в том, чтобы установить, влияет ли желудочный сок, вообще человеческое пищеварение, на змей определенного вида и на их жизнедеятельность. На плоском стеклянном блюде лежала с завязанным ртом толстая черно-зеленая гадюка, ее-то и надо было проглотить. Никто не отваживался на такой эксперимент, ограничиваясь многословными разговорами, пока все наконец не начали приставать ко мне, толкуя о безопасности, мужестве, самоотверженности во имя науки, короче говоря, весьма искусно затрагивая во мне чувство чести. Моя провожатая также упрашивала меня, обещая провести со мной ночь. Наполовину вынужденный, я поддался; меня усадили на стул и крепко держали, с помощью стеклянных палочек и длинных изогнутых пинцетов силой засовывая змею в рот.
А потом девушка завладела мной снова. Она жила в большом доме, где было множество углов. Не без мер предосторожности я был завлечен в спальню и улегся на громадную кровать. Многозначительно указав на кнопку звонка, моя подруга исчезла. Пролежав довольно долго, я нажал на кнопку. Тотчас в доме начался шум, дверь моей комнаты распахнулась, и целая семья весьма злобных существ явилась перед моей постелью. Все они угрожали мне своими трубчатыми волшебными палочками.
