В 1928 году погиб «хозяин Маньчжурии». Чжан Цзолинь был убит в результате теракта — неизвестные взорвали вагон поезда, в котором он возвращался в свою ставку. Долгое время считалось, что его устранение было делом рук японских спецслужб, однако в начале 1990-х российские историки доказали: он был убит в результате спецоперации советской разведки, которой руководил резидент ОГПУ Наум Эйтингон>13. Чжан поплатился за враждебную политику в отношении СССР Однако его ликвидация решить проблему не помогла.
Чжана сменил другой Чжан — его сын Чжан Сюэлян, который признал правительство Гоминьдана. Он всецело разделял антисоветские настроения Чан Кайши. Началась кампания против Советского Союза, принявшая особенно активный характер на приграничном северо-востоке. «Долой красный империализм!», «Захватим Урал!», «Напоим коней в озере Байкал!» — такие лозунги звучали на улицах. Одновременно все больше усиливалось влияние Японии.
Гирин уже не был тем городом с относительно свободной атмосферой, где коммунистам ничего не грозило. В таких условиях даже просто читать Маркса становилось небезопасно. В Юйвэйской школе из библиотеки изъяли крамольные книги. На учителей, сочувствовавших социалистическим идеям, стали оказывать серьезный нажим. Летом 1928 года ученики устроили стачку с требованием изгнать реакционно настроенных преподавателей. Поскольку другие учебные заведения были готовы подключиться к ней, руководство школы было вынуждено пойти на уступки.
Осенью 1929 года подпольный марксистский кружок Юйвэйской школы был раскрыт полицией. Всех участников арестовали. Сон Чжу — самому молодому из них — недавно исполнилось 17 лет. Ему пришлось пройти через многочасовые допросы, избиения и пытки в полиции. Еще повезло, что по делу было выдвинуто лишь обвинение в чтении запрещенной литературы.
В тюрьме Сон Чжу поместили в камеру, куда не попадал солнечный свет. Там стоял отвратительный запах плесени, зимой стены покрывались изморозью. У корейских узников возникла и еще одна проблема. Заключенные и надзиратели относились к ним как к людям второго сорта: дискриминировали в питании и медицинской помощи, обзывали «корейскими рабами без родины» и заковывали в ножные кандалы. Однажды некий преступный авторитет — китаец по кличке Гантоур — стал требовать у Сон Чжу «угостить» его деньгами или продуктами. Политзэк отвечал, что «угощать» их скорее должны «старшие по тюремной жизни». И хотя Гантоур после этого разговора долго смотрел зверем, в итоге они нашли общий язык. Однажды, когда Гантоур заболел, он даже одолжил ему свое одеяло.
